День выдался не самым лучшим для полетов. Грузные серые, словно пропитанные ртутью, облака и беспокойный графитовый океан сливались в пейзаж из ночных кошмаров Говарда Лавкрафта. Вертолет качало из стороны в сторону, и Марина, зажмурившись, вцепилась в ручки сидения. Все равно за иллюминаторами и лобовым стеклом почти ничего не видно. Закрой глаза и представь, что ты не на высоте трех тысяч метров, а у себя на даче рядом с Ладожским озером – растянула гамак между двумя березами, надвинула широкополую шляпу на глаза и дремлешь под далекие визги плещущихся в воде Тишки и Милы и безостановочное жужжание мух…
– Марина Александровна, Вы там как? – раздался в наушниках голос пилота. Сквозь эмпатию пробивалась легкая усмешка.
– Да-да, нормально. Только укачало немного, – выдавила из себя Марина и добавила виновато. – Я уже десять раз пожалела, что поторопила Вас, Георгий. Надо было все-таки дождаться, когда распогодится. А то летим, как в вате, ужас.
– Поверьте, если бы в воздух действительно нельзя было подниматься, мы бы никуда не полетели, – хмыкнул пилот. – Как я и говорил, можно было бы подождать до вечера, когда ветер станет потише, но это скорее вопрос вашего комфорта… Так что не переживайте. У меня тут оборудование отличное, можно хоть откинуться вздремнуть – машина сама долетит.
– Лучше не надо… – нервно хохотнула Марина.
– Я к тому, что в этих моделях бортового компьютера мозг, как у человека. Даже лучше – не захламлен всякой ерундой, которая его отвлечь может. Один минус – анекдоты рассказывать не умеет, – пошутил Георгий.
– А что за модель?
– ЦУВС-8… Да тут написано на панельке.
Марина заинтригованно подалась вперед и гордо воскликнула:
– О! Так это наша разработка!
– Да ну?
– Ну да, – гордо сказала та и на автомате пояснила. – Центр Управления Всеми Системами на базе искусственного интеллекта Жуков. Контролирует оборудование в фоновом режиме, рисует карту местности, регистрирует информацию с пульта и находит лучший способ, как отладить процессы… Вообще странно, мы их обычно оборонке продаем. Гражданской авиации такой уровень контроля ни к чему, тут все-таки ориентировано на высокую маневренность в экстремальных условиях.
– Это Вы просто над Северным Морским Путем еще не летали, – хмыкнул Георгий. – Но машина, да, как Вы правильно догадались, списана у военных. У них уже ЦУВС-10 стоит, а мне восьмерочки вполне хватает и на погоду эту, и на сканирование воздушного пространства. Чтобы не залететь случайно, так сказать, куда-то не туда.
– Мой муж как раз над ЦУВС-10 работал, – похвасталась Марина.
– Серьезно? – Георгий удивился не то такому совпадению, не то факту ее замужества.
– Ага. Еще когда лаборантом был, – улыбнулась та, с теплотой вспоминая супруга. – То есть понятно, что ассистировал. Так-то само изобретение принадлежит его научному руководителю.
– А десятка правда может отдавать указания ботам на экстренную починку? Мне что-то такое бывший сослуживец рассказывал.
– Да. ИИ синхронизируется с миниботами и распространяет на них команды от внутренней сети. Соответственно и управление ими идет от компьютера автоматически. Это позволяет произвести отладку там, где ЦУВС не справляется. Физические повреждения же и в наш век никто не отменял. Иногда такая банальщина: контакт где-нибудь отойдет, и все – считай, неисправность.
– Спрашивается: зачем тогда вообще экипаж? – философски спросил пилот.
– Зачем вообще люди? – иронично вторила ему Марина.
– Ну так… делать новые машины, видимо.
– Вот я этим занимаюсь, и, положа руку на сердце, скажу, что машины без человека вполне справятся. Большая часть заводов уже давным-давно свое производство автоматизировало, в исследовательских центрах функции половины сотрудников выполняет искусственный интеллект. Так что человеку надо просто заниматься тем, что ему нравится и не обращать внимания на то, что может или чего не может сделать машина. Как писал Маркс, «каждый по способностям, каждому – по потребностям».
– Так Вы коммунистка?
– Скорее кибермарксистка.
– Ну, такое сейчас модно, я слышал… – пропустив ее реплику мимо ушей, задумчиво произнес пилот. – Со всеми этими имплантами, коллективным киберсознанием. Молодежь так вообще в голову биочипы себе вживляет. Совсем свихнулись со своими айти…
– Но это же не только из-за моды делают… Кому-то по медицинским показаниям надо, – пальцы Марины невольно потянулись под шапку и коснулись старого шрама за ухом.
– Не, я таких не осуждаю, – поспешил добавить Георгий, – но сам бы не позволил себе в голову ничего такого поставить, даже если бы врачи сказали.
– Вы же бывший военный? – смекнула Марина. – Вам разве не положены импланты?
– В голове – нет, упаси боже. Звание не то было, такие только офицеры себе ставят, и то не все. Один был в правой руке и один – в спине. Но как со службы ушел, мне их вытащили. До сих пор болеутоляющие пью, а то иногда так прихватит – сил нет. В общем, я знаю, каково это, когда в тебе железяки стоят. И повторюсь: в голову я бы ни за что такое не поставил.
«Захотел бы жить – поставил», – чуть не вырвалось у Марины, но она промолчала. Имплант в голове ей необходим так же, как кардиостимулятор – человеку со слабым сердцем. Только эта дорогостоящая «железка» не просто поддерживает орган, а является полноценной его частью. А еще она позволяет врачам отслеживать, не вернулась ли болезнь, от которой раньше было очень мало способов излечиться, и в целом оперативно получать данные по состоянию здоровья пациентки, не тратя времени на анализы. В каком-то смысле это ее личный ЦУВС. А самое прекрасное – то, что Марина его практически не чувствует. Наверное, привыкла.
