Чьи-то тихие шаги за дверью заставили Хидежи открыть глаза. Луна едва пробивалась сквозь тучи, мутным светом озаряя каменные плиты пола. Снова послышался звук шагов. Хидежи быстро поднялся с кровати, натянул штаны и рубашку и вышел из комнаты. Он успел заметить, как за поворотом мелькнул край тёмно-синего плаща. Кто мог оказаться здесь? В эту часть замка мог зайти только его слуга. Хидежи быстро пошёл за таинственной фигурой. Он старался тихо ступать и не слишком сильно приближаться. Но человек впереди, шёл так, будто вообще не замечал ничего вокруг. Так они вышли из замка, миновали внутренний двор и заброшенный сад. Таинственная фигура плавно и уверенно скользила вперёд, и Хидежи, не зная, почему, послушно следовал вперёд, как будто прикованный цепью. Где-то внутри он начинал догадываться, кто это. Шаг за шагом он следовал за этим порождением тумана, призраком, безмолвно и послушно. Наконец они дошли до заброшенной рощи. Когда-то давно здесь жглись ритуальные костры и приносились кровавые жертвы. Потом юные девы бегали на ночные свидания, а властный короли прогуливались под сенью могучих дубов и коварных осин. А сейчас здесь не было никого. Одиночество, холод и запустение.
Впереди показались высокие кованые ворота. Тёмный силуэт остановился. Хидежи видел, как из-под плаща появляется изящная белая рука, которая отворяет одну створку. Скрип ворот был одновременно пугающим и будоражащим, словно хранящим в себе какую-то тайну. Призрак из тумана скользнул в тонкую щель и обернулся. Яркий рыжий локон блеснул в темноте. Призывная улыбка алых губ зажгла искру в его теле. Блеск глаз, такой искушающий и сулящий исполнение самых запретных фантазий, вновь породил тёмное желание, сжигающее его сущность. Графиня отвернулась и пошла вперёд, по усыпанной листвой тропинке, ещё сохранившейся после древних королей.
Хидежи шёл за ней, не понимая, что делает и зачем. Это была какая-то магия, которую даже он не мог осознать. Она призвала его, и он откликнулся на этот призыв, готовый бросить к её ногам всё, служить ей верно и преданно, продать свою душу лишь за право быть подле неё.
Графиня шла вперёд, утопая ногами в стелящемся по земле тумане, как существо не из этого мира. Хидежи почему-то только сейчас понял, что утратил волю. Он послушно шёл за ней, будто марионетка. Прикажи она ему что угодно, и он сделает это немедля.
Длинная тропинка, казавшаяся бесконечной, вдруг оборвалась, выводя ночных путников в маленький парк, окружённый старыми деревьями с покорёженными стволами. Жёлтые, алые, зелёные листья ещё удерживались на них, будто из последних сил цепляясь за жизнь. В центре стоял давно пересохший каменный фонтан. Фигура, напоминающая ангела, держала в руках кувшин, в котором была лишь залетевшая листва. Листва же устилала дно каменного бассейна. Хидежи слышал уханье филина – предвестника ворожбы, и шёпот листвы – цепляющиеся за ветки сплетники переговаривались о том, что древний колдун сегодня наконец потерпит поражение. Они смеялись над тем, как быстро пал могущественный чаровник жертвой страсти.
Хидежи тряхнул головой. Нет! Это неправда! Они говорят не о нём! Но ведь он и вправду слишком быстро забыл о вынашиваемой годами мести. Одного взгляда на рыжеволосую графиню хватило, чтобы он возжелал её.
А она тем временем скинула тёмный плащ, оставаясь лишь в белом, сотканном из лунного света и тумана одеянии. Длинные, до середины ладони рукава почти полностью скрывали её руки, зато разрезы по бокам широкой юбки открывали белую кожу идеальных ног. Как же он мечтал, чтобы эти ноги обвивались вокруг его бёдер... Лиф платья – белая, просвечивающая ткань, плотно охватывал её тело, скрепляясь впереди маленькими деревянными пуговками. Хидежи слышал, как падают они на каменный пол, срываемые его нетерпеливой рукой. На ней не было нижних юбок, корсета, сорочки... Когда лунный свет пробился сквозь сплетающиеся ветви деревьев, Хидежи увидел, что это платье, обшитое серебряной нитью, ничего не скрывает. Округлость её груди отчётливо выделялась, маня прикоснуться, соски порочно натягивали полотно, и он испытывал почти болезненное желание подойти и обхватить их губами прямо через ткань, чтобы влажная материя натирала нежную кожу, исторгая из её груди хриплые стоны.
Он очнулся от тихого смеха листвы, подсмотревшей за его фантазиями. Графиня опустилась на колени перед каменным бортом фонтана. Только сейчас Хидежи рассмотрел разложенные там предметы. Руна с изображением осоки, лишающая движения, ветка осины, отнимающая силы, перо дрозда – его знак... Он знал этот древний ритуал – лишения врага своей воли. Но разве ей это надо? Он и так готов служить ей. Вечно, забыв про всё, что когда-то было важно для него, лишь бы хоть изредка чувствовать её губы на своей коже, на своих губах, на своей плоти. Он уже ощущал горячее возбуждение, поднимающееся из самых недр, посылающее жар во все клеточки тела, превращающее плоть в камень... Графиня, ворожея, кем бы он ни была, достала из-за пояса тонкий серебряный кинжал и сделала надрез на пальце, капелька крови, выступившая на молочно-белой коже, странно заворожила Хидежи. Он смотрел, как она проводит пальцем по ветке, скрепляя заговор кровью. Словно сотворённый из тьмы, возник рядом с ней чёрный дрозд. И Хидежи с удивлением понял, что заговор подействовал – его тень исчезла. Графиня ласково погладила птицу по головке и, взмахнув рукой, отпустила в полёт.
