– Скучно, – протянул лейтенант Алексей Копылов, сетуя на бездействие отдела 4 «А», которое продолжалось уже две недели, – хоть бы Иван Митрофанович работенку подкинул.
– Нормально! – хмыкнул Грибин, ковыряясь в разобранном системном блоке. – У тебя что, адреналиновое голодание обострилось? Забыл, как в тебя прошлый раз стреляли?
– Ну, Миха, ты вспомнил: то в сентябре было, а сейчас уже октябрь на дворе. Вон как дождь хлыщет и ветра завывают. Прямо ндийский муссон. Тоска.
– А что, в убойном отделе веселее было? – подперев кулаком щеку, спросил Михаил.
– Ну, веселее не веселее, а дело всегда было. – Копылов вскочил на ноги и сладко потянулся. – Ладно, ты тут давай на связи, а я схожу в тир. Выпущу пару обойм, авось взбодрюсь.
Не успел Алексей подойти к двери, как в нее постучали. Звук был глухой и редкий, словно по ней тихонько пинали ногой.
– Опа! – удивленно воскликнул Копылов и уставился на Грибина. – Ты кого-то ждешь?
Михаил отрицательно помотал головой.
– И я тоже.
– Так открой.
Копылов толкнул дверь и тут же расплылся в улыбке. На пороге стояла Света Красавина. В руках она держала две огромные сумки.
– Ек-макарек! – радостно выдал Алексей. – Светка!!!
Он подхватил Красавину и начал кружить. Сумки выскользнули из ее рук и разлетелись в разные стороны.
– Дурак, Копылов, – хохотала Красавина. – Поставь меня где росла. Если ты проставу расколотил, я тебе этого не прощу.
Алексей остановился и опустил Свету на землю.
– Блин, голова закружилась, – сказала она и оперлась на стул. – Миха, чего сидишь, давай распаковывай! – Она указала на сумки.
– Это я мигом, – улыбнулся Грибин, вжикнул молнией и стал выкладывать закуски на стол.
– Зря ты ему такое деликатное дело доверила, – сказал Копылов. – Он до праздника половину схомячит.
– Не слушай его, – насупился Михаил. – Врет он все. Ему бы только языком почесать.
– Н-да, – протянула Красавина. – Ничего не меняется в Датском королевстве. Скажите, Михалыч у себя?
– Нет. Он к Юлии Максимовне ушел, – разглядывая бутылку шампанского, пробубнил Михаил.
– Так ты же ничего не знаешь, – усаживаясь, проговорил Алексей. – Михалыч-то наш влюбился.
– Да ладно! – удивилась Красавина.
– Да, и ни за что не догадаешься в кого.
– А ну, дай-ка подумать. – Света игриво прищурилась. – В разгар рабочего дня его нет на месте, – начала рассуждать она. – Он не у Семенова, не у Столбова и тем более не у Фельдмана. О-о-он, – Красавина задумчиво подняла глаза вверх, – у Юлии Максимовны. Стало быть, та-дам! – Она раскинула руки в стороны. – Мой ответ – в Гусеву.
– Логично, – буркнул Грибин.
– Миха, вот что ты какой? За людей порадоваться нужно, а ты, – укорил его Алексей. – Вообще, Светка, – обратился он к Красавиной, – тут столько всего произошло, пока ты в больнице прохлаждалась. А кстати, когда тебя выписали?
– А меня никто не выписывал, я сама ушла.
– Как сама? – хором спросили Грибин и Копылов.
– Очень просто. Как только сняли гипс и повязки, я доктору сказала, мол, выписывайте меня, а то все бока отлежала. А он мне: «Еще недельку. Нужно вернуть в строй полноценного сотрудника». Короче, собрала манатки и домой.
– То есть у тебя уже ничего не болит? – спросил Михаил.
– Ребра еще не до конца зажили, корсет ношу, а в остальном все в порядке. Что мы только обо мне, у вас-то как дела?
– Так, кабинетная рутина, – отмахнулся Копылов.
– Ой, скромняга, – съязвил Грибин. – Тут такое творилось. В Леху стреляли, морду ему китайцы били, а еще он с девушкой шуры-муры крутил. Кстати, тоже с китаянкой.
– Послушай, ты, пучеглазый павиан, прикрой варежку, не то… – грозно фыркнул Алексей.
– Тихо, мальчики, – осадила их Красавина. – Не омрачайте мое возвращение.
– Нет, а чего он свой нос сует куда не следует. Китаянка она или нет, какая разница? – сказал Копылов и демонстративно отвернулся от Грибина.
– Ладно, прости. Не следовало мне бередить твою рану. Мир? – Михаил протянул Алексею руку.
