Я проснулся, подчиняясь воле старого зова. Это было похоже на покалывание, приподнимающее волосы на затылке, и спускающееся по позвоночнику вниз, словно по детской горке в аквапарке. Игнорировать его было невозможно. Хотелось собирать вещи в чемодан, и не аккуратно, а швыряя как попало; хотелось завести мотор автомобиля, хотелось слышать, как он вибрирует в каждом изгибе черного корпуса. Перед глазами расстилалась полутьма отельного номера, голубая и неприрученная, а прямо за ней будущее рисовало растекающиеся малиновые сливки рассвета в зеркале заднего вида моего Форда Мустанг 1966 года выпуска. Я видел одновременно настоящее и уже минувшее. Больше никаких собственных снов, на ближайшие несколько недель – только чужие. Но давайте по порядку.
Когда я только появился на свет, меня назвали Леви, что переводится с иврита как «сопровождающий». Если бы родители знали, насколько говорящим и буквальным однажды станет мое имя, то придумали бы что-нибудь попроще, и не смущали бы судьбу понапрасну. Так получилось, что я не искал работу, – она сама нашла меня, и даже не спросила, нуждаюсь ли я в ней. Хотя, если бы у меня появился свободный выбор, то я ничего бы не стал менять в собственной жизни. Потому что мне досталась профессия мечты. Никаких скучных офисов, пахнущих тараканами и несвежими начальниками, никакой бумажной работы и веера печатных бланков; в мое распоряжение поступало неограниченное количество ресурсов, а будни оборачивались в закрученное приключение. Я отвозил пассажиров из пункта А в пункт Б, иногда пересекая при этом не один континент.
Что это окажется за пассажир, решало само провидение, которое общалось со мной образами и снами, посылая координаты местонахождения заветной персоны, и много, действительно много информации о жизни моего будущего спутника. Все эти люди, которых я отвозил, были совсем непохожи друг на друга, – как снежинки, или звезды в небе, и, если крепко задуматься, то их объединяла лишь известность. Но не обязательно та известность, о которой вы подумали, не политическая, не творческая, и даже не скандальная. Мои пассажиры прославились своими гуманистическими качествами. Они сделали что-то хорошее для этого мира, хотя иногда их заслуги замечало лишь мое начальство. И дарило в ответ исполнение одного желания. От меня требовалось встретить счастливчиков и обеспечить им комфортное путешествие. Мне не нужна была карта. Потому что я сам становился картой.
Пудинг из облаков ложился на ветровое стекло мчащегося Форда Мустанг, и в дате выпуска моей машины скрывалась еще одна ирония. До того, как мое руководство разрешило мне приобрести любой автомобиль, в котором мне будет комфортно возить людей, я часто ездил во сне на этом блестящем красавце, внутри которого рокотала мощь и свобода. В полудреме я касался руками в красных перчатках руля, и смотрел на бескрайнюю дорогу, серпантин из хлопушки, которому не было конца. Лента Мебиуса, наложенная на земной шар.
Мустанг 66-го года несется по шоссе номер 66 – и вот это стало правдой. Я не мог знать, как выглядит эта американская Дорога Жизни, я не видел ее в кино, и не читал о ней книг, не слушал в пол уха городские легенды о мистике и ворохе случайностей, творящихся на шоссе 66. Я даже не жил в Америке… но в тех давних сновидениях ко мне являлась та самая, заветная автострада.
Человек в черной куртке из эко-кожи, большой босс, сказал, что теперь, присоединившись к их тайному обществу Проводников, я смогу расплачиваться любой мелочью или ерундой за самые большие и незначительные покупки. Это мой дар Сопровождающего, его уже никто не отнимет. Мне больше никогда не понадобятся деньги. Я решил, что это шутка, и пошел в автосалон с металлической крышечкой от «Кока-колы». Как ни странно, продавец решил, что у меня в руках чековая книжка, и уверенно принял мой платеж. Руки холодила стеклянная бутылка газировки, запотевшая от холода напитка и чуть-чуть – от моих переживаний и абсурда ситуации.
«Поздравляю, сэр, вы…», – начал продавец в ковбойской шляпе, и я не вслух закончил фразу за него: «Герой нашей передачи «Розыгрыш»», «Смотрите прямо в скрытую камеру», «Просто идиот какой-то».
«Владелец этой красотки», – возразил моим мыслям мужчина и ухмыльнулся одними пепельными усами, вручая мне брелок с ключами.
«Леви, как проводнику, вам также предоставляется способность убеждать в своей правоте. Люди будут вам верить. Не злоупотребляйте этим», – всплыли у меня слова шефа в голове.
Мой последний сон, то есть не мой сон, а ее, – ее последний сон говорил, что сейчас путь лежит в занесенный метелью городок, давным-давно оставленный викингами. Под солнцем Калифорнии он казался искаженным миражом из снежного шара с книжной полки. Я не увидел ее лица, но образ девушки уже начал конструироваться в разуме, собираясь из деталей прошлого, словно гигантская модель Лего. Не старше тридцати, идеалистка из той породы человечества, которая не ждет, когда кто-то решит за нее, а сама отправляется распутывать клубок из чужих проблем. Пока большинство рассуждало о необходимости помочь кому-то, и толкало речи с трибун, о том, что «Хорошо бы…», она просто шла и делала. Создала свой фонд защиты бездомных животных, привлекла прессу, нашла спонсоров. Не боялась запачкать руки, смывая грязь теплой водой с мылом с братьев наших меньших. Лазила по подвалам с фонариком, вытаскивая на свет то, что остальные пытались упрятать подальше во тьму, в пограничье разума. Она по-настоящему понимала – не обязательно родиться миллиардером, чтобы кого-то спасти. А я, в свою очередь, понял, почему руководство остановило свой выбор на ней.
