Читать онлайн полностью бесплатно Татьяна Коростышевская - Шоколадница в академии магии

Шоколадница в академии магии

Ох уж эти академии, юные девы попадают в них совсем этого не желая под гнетом непреодолимых обстоятельств. Знакомьтесь, дамы и господа, Катарина Гаррель и ее обстоятельства.



Татьяна Коростышевская

Академия Заотар
Книга 1
Шоколадница в академии магии

Глава 1. Сложные обстоятельства Катарины Гаррель

После, трясясь в душной тесноте дилижанса на пути в Ордонанс, я припоминала все плохие приметы, которые могли бы предупредить меня о приближении черной полосы жизни. Но в тот погожий денек исхода лета я не заметила ровным счетом ничего. Утром горничная разбила зеркало, учитель месье Ловкач за завтраком рассыпал соль, а кухарка обнаружила в молоке жабу. Ничего из этого меня не насторожило. Розетта часто роняла предметы, учитель страдал рассеянностью, а жаба, слава святому Партолону, оказалась жива, за ночь она успела сбить в крынке масло и, когда кухарка отодвинула с горлышка тряпицу, выпрыгнула, испугав достойную женщину.
«Все что ни делается, к лучшему», — думала я, намазывая на гренку прекрасное сливочное масло и наблюдая, как Розетта прибирает осколки с пола. Зеркало это мне не нравилось, точнее, то, что оно отражало, когда я в него смотрелась. Сплошная посредственность — полудетское личико с чуть вздернутым носом, вечно кажущимися сонными глазами и крупным ртом. Вряд ли подобные черты были способны вдохновлять портретистов или скульпторов. Так что, ну его, это зеркало.
Даже когда после полудня на виллу Гаррель прибыла матушка, тревоги я не ощутила, только любопытство.
Мадам Шанталь вышла и украшенной гербами кареты, осмотрела домочадцев, выстроившихся у крыльца, чтоб ее приветствовать, остановила взгляд прекрасных лазоревых глаз на мне:
— Как вы изменились, Катарина.
Я присела в почтительном реверансе. Когда мы с матушкой виделись в прошлый раз, мне было тринадцать, сейчас — полных восемнадцать лет, разумеется, я изменилась. Она же, кажется, стала еще красивее.
Высокая, стройная, величественная, с белоснежной фарфоровой кожей, твердым подбородком, прямым носом и аккуратным ротиком мадам Шанталь была сейчас одета с невероятной роскошью, ее платье с широкими фижмами струилось лиловыми волнами к острым носочкам бархатных туфелек, из под украшенной перьями и гагатовой брошью шляпки на плечи спадали туго завитые белоснежные локоны. Вообще-то матушка, в отличие от меня, невнятно-рыжевато-русой посредственности, была брюнеткой, но парики и волосяная пудра творят чудеса с дамской внешностью. Раньше, когда мадам Шанталь выступала на театральных подмостках под псевдонимом Дива, она любила, противореча моде, распускать свои кудри по плечам, но все изменилось в один момент, когда нашим покровителем стал его сиятельство маркиз де Буйе, именно его герб сейчас украшал дверцы матушкиной кареты. Почему «нашим покровителем», а не «ее»? Потому что все мы здесь на вилле Гаррель существуем лишь благодаря щедрости его сиятельства. И я, и мой пожилой учитель месье Ловкач, и кухарка Бабетта, садовник Петруччи, горничная Розетта и старики Симона, Шарль и Тидо. Все обитатели виллы Гаррель были в прошлом актерами, вынужденными оставить подмостки в силу возраста, или, как Розетта, из-за изуродовавшего ее лицо ожога. Все, даже я. До тринадцати лет я неплохо изображала бессловесного третьего стражника в последнем акте «Девственной Лили», или второго пажа в «Королеве снегов», или одного из послушников святого Партолона в праздничных мистериях. Эту карьеру мне пришлось оставить по приказу родственницы. Решительно невозможно, чтоб дочь, беснующаяся на подмостках, бросала тень на официальную пассию маркиза. То есть, опосредованно, и на его сиятельство.
Матушка прибыла на виллу не одна, кроме кучера ее сопровождала пара ливрейных лакеев и неприятная девица преклонных лет, наверное, личная горничная. Слуги маркиза высокомерно кривили лица, разглядывая покосившийся двухэтажный дом, запущенный сад, наши ветхие наряды.
— Ждите здесь, — велела мадам Шанталь, поднимаясь на крыльцо. — Розетта, подготовь багаж мадемуазель Катарины, через час, самое позднее, мы отбываем.
Мои домочадцы, сперва оробевшие от явленного нам столичного великолепия, хором выразили недоумение, войдя следом за гостьей в гостиную. Месье Ловкач на правах старого друга, наклонился к маменьке:
— Нашей дражайшей покровительнице придется объясниться.
Шанталь посмотрела на свою горничную, которая и не подумала остаться снаружи, равнодушный холодный взгляд. Месье Ловкач за ним проследил, поморщился:
— Кати, детка, покажи маменьке свои акварели. Да, в кабинете. Я присоединюсь к вам чуть попозже.
Его подвижное лицо преобразила широкая улыбка:
— Сначала мне непременно нужно убедиться, что прекрасная мадемуазель… Софи? Какое чудесное имя! Тидо, отворяй свой погребок, мы непременно должны угостить красотку Софи!
Моего учителя недаром звали Ловкач, именно в этом амплуа он некогда блистал перед зрителями. Я почтительно отвела мадам Шанталь в кабинет, или, если угодно, свою классную комнату, и даже развернула на столе акварели. Мы молчали, я не знала, как начать разговор. Как же я ее ненавидела, подлую высокомерную изменщицу, которая предпочла свою дочь великолепию придворной жизни. Наконец маменька проговорила:
— Через три дня, Катарина Гаррель, вы примете участие во вступительном экзамене в академию Заотар.



Другие книги автора Татьяна Коростышевская
Ваши рекомендации