1. Глава 1
Нина
— Убери свою чертову ногу, Уткина, — цедит сквозь зубы, Герасимов.
— Ой! — пищу я, когда понимаю, что мое колено упирается ему прямо… Ну знаете… в пах.
Пытаюсь сдвинуть ногу, но сделать это в тесном шкафу затруднительно, и, конечно же, я упираюсь ему в пах еще сильнее. Клянусь, даже в этой темноте я вижу, как глаза Герасимова сверкают от злости. Бьюсь об заклад, если бы он мог, то уже свернул бы мне шею. К моему счастью, этот шкаф так мал, что мы плотно прижаты к друг другу. Одна рука парня прижата к боку, в то время как другая держит дверь, чтобы та не открылась и нас не застукали классная и химичка.
— И-извини, — дрожащим голосом тихо выдавливаю, наконец выпрямив ногу.
Герасимов с шумом выдыхает. Его дыхание щекочет мою шею, отчего по спине ползут мурашки. Я неловко ерзаю.
— Прекрати, — раздраженно шикает он. — Не шевелись, — отрезает, вдруг накрывая мой рот ладонью.
Я уже собираюсь возмутиться, как дверь в лабораторную открывается и раздаются голоса:
— Наталья Юрьевна, вы же понимаете, что это выпускной класс…
— Я все понимаю, но поблажек делать не буду, Светлана Леонтьевна. Экзамены они как сдавать будут? Что комиссия скажет? Мне, ответьте, нужны потом проблемы? Нет, даже и не просите меня за своих оболтусов.
Кажется, мой пульс останавливается, настолько я напугана.
Проклятье!
Если нас застукают, то учителя точно подумают, что мы тут… В общем, вы прекрасно понимаете, что они подумают. И если эта новость дойдет до ушей моих родителей…
Нет, лучше прямо тут на месте умереть, чем слушать нотации мамы на тему того, что мои мысли должны быть заняты только учебой, а не всякими глупостями вроде мальчиков. И это я опустила тот момент, что в шкафу я заперта с самым непристойным из непристойных парней. С тем кого никогда приличная девушка (кою я по словам моей мамы являюсь) не приведет знакомиться с родителями.
Арсен Герасимов тот самый парень, который меняет девчонок, как перчатки. Поверьте, в женской раздевалке можно услышать много чего не предназначенного для ушей «хороших девочек». Когда Арсен заходит в класс все взгляды тут же обращаются на него, как будто он чертова знаменитость, а не обычный ученик среднестатистической школы.
Что его делает таким знаменитым, наверняка спросите вы?
Ну кроме широких плечей, восьми кубиков пресса и смазливой физиономии. Разумеется, внешность добавляет ему баллов, но популярность он приобрел из-за своего острого языка и развязного поведения.
Кинули в туалет дрожжи? Уж поверьте, не обошлось без Герасимова. Как думаете, кого в начале года застукали с молоденькой учительницей по английскому языку за обжиманиями в классе? Ох, и скандал тогда был! Бедную учительницу выперли с позором из школы якобы за совращение малолетнего. Хотя, кто там кого совратил большой вопрос…
И вы думаете Герасимову было стыдно? Кретин ходил по школе с такими самодовольным видом, будто выиграл в лотерею миллион долларов. Это его вечная кривая ухмылка притягивала девчонок, точно магнит. Сегодня он был с одной, завтра с другой. Как будто его девизом по жизни было: никакого постоянства!
И вот она я — ботаник до мозга костей, состоящий в школьном совете, что своего рода было клубом таких же ботаников. Меня или не любят за излишнюю правильность (да, я тот самый человек, который напоминает о домашнем задании учителю) или же просто не замечают.
Если Герасимов находится на вершине школьной иерархии, даже скажем, ее возглавляет, то я стою на предпоследней ступени. Ниже меня стоят только парень из параллели с отвратительными усами таракана и длинными сальными волосами, и козявочник. Ага, парень который ковыряется в носу и ест козявки. Мерзость!
Мы совершенно разные. Как небо и земля. Огонь и вода. И тем не менее…
Я оказалась заперта в шкафу с самым популярным красавчиком школы. Как, черт возьми, это произошло?
***
Поверить не могу, что собираюсь это провернуть!
Я крадусь по коридору, точно шпион на задании, что вообще-то не так далеко от истины. В своём роде я действительно на задании. Довольно специфическом, должна заметить.
Остановившись напротив заветного кабинета по химии, оглядываюсь по сторонам и, никого не заметив, нервно дергаю ручку на себя. Дверь поддается и я прошмыгиваю в кабинет, тихо за собой закрывая.
Клянусь, мое сердце стучит так громко, будто я бежала без остановки по меньшей мере десять километров.
Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, не то чтобы это помогло… Не могу сказать, что я не признаю эффективность дыхательной практики, но, знаете, вряд ли она чем-то может помочь, когда ты находишься на грани сердечного приступа!
На цыпочках подхожу к кафедре, за которой обычно сидит учитель, отодвигаю стул на колёсиках и, хоть меня никто и не видит, воровато зыркаю по сторонам.
То, что я собираюсь провернуть вне закона. Ну, я так полагаю. С другой стороны, мне еще нет восемнадцати, а значит, тюрьма мне не грозит. Только позор на всю оставшуюся жизнь, муки совести и мамино разочарование, о котором она, уж будьте уверены, не позволит мне забыть.
Знаю, мои одноклассники проворачивали подобные трюки не по одному разу. Особенно, самые отчаянные. Между нами говоря, тупицы. Да, звучит заносчиво, но сложно сказать что-то другое о людях, которые приклеивают тебя к стулу, подкидывают в шкафчик дохлую мышь и цепляют на спину листок с надписью «шлёпни меня!».
