Глава 1
Волосы болезненно стянуты на затылке, в голову впивается металл с такой силой, будто вот-вот проткнет меня насквозь. Перед глазами все плывет. Веки налились свинцом, даже ресницы невыносимо тяжелые. Зуд, нестерпимый, раздирает кожу, она кажется мне маской, готовой в любой момент пойти трещинами, оголяя уязвимую плоть. Губы покрыты чем-то склизким, вонючим, оно липнет, старается проникнуть в рот, как отрава. Боже, как хочется стереть всю эту мерзость, но я не могу, не могу даже голову почесать, ослабить натяжение волос, помешать этим железкам проникнуть мне в мозг. Не могу коснуться себя же руками, не могу!
«Боже, помоги!!! Какая изощренная пытка!»
— А ну убери руки! Сказала — не тянуть их к прическе и тем более не касаться лица, весь макияж испортишь.
Сестра больно ударила меня по руке в тот момент, когда я уже почти смогла почесать зудящий нестерпимо глаз. Как же чешется, сил нет.
— Что ты со мной сотворила? Это вообще не я.
— Так надо, у нас с тобой сегодня задание, которое мы не можем провалить, так что терпи. Макияж, высокая прическа и стильное платье вовсе не кара небес, другие бы радовались.
— Вот и зови других, а меня-то зачем втянула в это? — буркнула я и в который уже раз подвернула ногу и прокляла высокие каблуки.
— Все, тихо! — шикнула сестра. — Смотри, вон он. Иди прямо к нему, но на него не смотри. Потом сделаешь вид, что споткнулась и вот-вот упадешь, чтобы он мог тебя поймать, — давала она последние наставления, а я не слушала почти, вновь споткнулась и чуть не влетела в столб. — А тебе и играть не надо, сама споткнешься и, если надо будет, упадешь, — хмыкнула моя мучительница и поддержала, не дав облобызать пол.
— Вот и шла бы сама. Зачем меня втянула в это?
— Я бы и пошла, но этот гад любит высоких брюнеток. А в нашей семье шпала — ты. Так что вперед, на мины.
Сестра легким пинком по мягкому полушарию отправила меня в сторону судьбоносной встречи. Пигалица мелкая. Ну, я и пошла, слегка покачивая, да не бедрами, а почти всем телом (это спасибо туфлями на шпильке), сильно семеня и боясь глубоко дышать (это спасибо платью сестрёнкиному). На ней-то оно даже слегка свободно, но я на голову выше и, естественно, на пару размеров крупнее, вот и обтянуло оно меня, как змею шкура, до самых щиколоток. Но сейчас не об этом.
Цель моя возвышалась над всеми и была довольно обаятельна, молода и немного высокомерна. В общем, все, что я стараюсь в мужиках обходить стороной, потому что обычно такие — лютые бабники. Этот, скорее всего, исключением не был, так и прощупывал всех взглядом. Я точно поняла тот момент, когда меня заметили, потому как более голой в этой жизни себя еще не ощущала.
Иду, продолжаю вилять всем организмом, делаю вид, что мимо пролетала, взгляд обращен в прекрасное будущее. И вот тут судьба подкинула мне его и прямо под ноги — камень. Какие-то секунды отделяли меня от жертвы сестрёнки, но не срослось.
Все случилось мгновенно, обидно, немного больно и, пожалуй, смешно… кому-то. Мой полет можно описать одним словом, нет, двумя — подбитая ворона. Не желая спикировать макияжем в асфальт, я махала руками, пыталась удержать равновесие и хоть за что-то схватиться. Бог мне свидетель, я совсем не за то хотела ухватиться. Сама не знаю, как мне под пальцы попала эта дорогая ткань, но что случилось — то случилось.
И вот лежу на асфальте, сжимаю в руках чьи-то брюки, поднимаю взгляд по волосатым ногам и вижу труселя в горошек. Судьба жестока, в эти труселя был помещен как раз тот, чье внимание я обязана была получить во что бы то ни стало. Хотя, должна согласиться с истиной — внимание было получено и не только его. Теперь-то он меня надолго запомнит.
***
Мое тело налилось тяжестью, каждая мышца напряжена, все чувства обострились до предела.
«Боже!»
Я крепче зажмурилась, громко вздохнула, закусила губу и пальцами скомкала простынь.
«Какое странное, непривычное чувство».
Мои согнутые в коленях ноги широко разведены в стороны, платье задралось почти до самой шеи, позволяя воздуху ласкать бесстыдно обнаженные бедра, живот и грудь. Смятые, чуть влажные простыни холодили кожу спины и ягодиц, заставляя меня ежиться и покрываться мурашками. Одеяло давно свалилось с широкой кровати и лежало на полу.
К моему левому боку еще сильнее прижалось горячее тело, на бедро властно легла рука. Я повернула голову, и с моих губ сорвался чуть слышный хриплый стон. Мне ответили точно таким же стоном…
«О, Господи!»
— Не дыши на меня, ради всего, пигалица мелкая. Вонища такая. И свали с моей половины, и так тошно и жарко.
— Сама не дыши, Шпала, тоже не розами пахнешь. И кровать не качай, голова раскалывается, — простонала сестра, обдав меня свежей порцией ядреного перегара, но на свою половинку кровати все же откатилась.
Слушая мучительные стоны сестры, я старалась не шевелиться и даже не дышать. Последнее получалось плохо. Мир вращался по кругу, будто водил хоровод, а меня от этого действия сильно мутило. Жуть. Нажрались мы вчера с пигалицей мелкой, как две свиньи, в хлам. Все почему? А потому, что ни черта у нас не вышло, сорвалось дельце.
