Иван Иванович Шишкин. Пожалуй, не сыщешь более привычные, простые для русского уха имя, отчество и фамилию.
И, кажется, они полностью соответствуют творчеству этого художника, которое трудно назвать замысловатым или изысканным.
Но, как говорится, где просто, там ангелов со сто.
Можно ли различить этих ангелов над лесами и полями в картинах Шишкина? Наверное, кто-то увидит их среди сосен и дубов. А другой, ничего не разобрав, останется вполне равнодушным к повествовательной простоте этих пейзажей.
Точно так же, как у кого-то ёкнет сердце при звуке Ела-бу-га, а иной пропустит мимо ушей, будто привычный гудок парохода.
Тихий провинциальный городок Вятской губернии Елабуга стоит при впадении реки Тоймы в Каму. Издали виднеются на фоне тёмного соснового бора белые дома и церкви, вытянувшиеся по набережной.
Возникла Елабуга в 16 веке на месте села Трёхсвятского, откуда и происходил род Шишкиных, – так сообщается в книге «Жизнь елабужского купца Ивана Васильевича Шишкина, писанная им самим в 1867 году». Само название напоминает о древних русских былинах с героями-богатырями, мастерами на все руки.
Отец Иван Васильевич, родившийся ещё при императрице Екатерине Великой, был весьма уважаемым в городе человеком. Он торговал хлебом, сплавляя зерно на баржах по Каме и Волге. Ему не довелось закончить даже церковноприходскую школу, однако он самостоятельно усвоил начала многих наук и стремился употребить эти знания на практике. Служение обществу значило для него чрезвычайно много.
Хоть и не был богат Иван Васильевич, а на свои деньги создал систему городского водопровода. Написал книги «История города Елабуги» и «Практическое руководство к построению разных мельниц», а также разработал проект снабжения водой города Казани.
До всего ему было дело – труженик, как говорится, непоколебимый. В городе его считали учёным и, естественно, немного не от мира сего. Этакий елабужский Кулибин.
Кроме того, занимался Иван Васильевич археологией. Реставрировал древнюю башню на Чёртовом городище близ Елабуги и участвовал в раскопках известного Ананьинского могильника. Московское археологическое общество избрало его почётным членом.
Он был и старостой, и бургомистром, и городским головой. Славился неподкупной честностью и прямотой.
Увы, все эти прекрасные качества часто приводят к затруднительному материальному положению. Торговые дела шли так себе, кое-как. Из купцов второй гильдии Иван Васильевич спустился в третью, а затем вообще выписался из купеческого сословия и стал мещанином.
Старший его сын Николай рано бросил учёбу. Помогал отцу в торговле, но без всякого желания, спустя рукава. Страстно увлекался музыкой и пением. Играл на гитаре, подбирая мелодии к полюбившимся стихам. Охота, весёлые гулянки, всевозможные приключения заполняли его досуг.
Конечно, Ивану Васильевичу хотелось, чтобы был в роду продолжатель его дела, истинный наследник, а не вертопрах.
Ему было сорок лет, когда 13 января 1832 года родился поздний сын Иван. Все свои надежды возлагал он на младшего, последнего сына, которого в народе обыкновенно называют поскрёбышем.
Впрочем, дело отцовское Иван так и не продолжил, зато окончательно и бесповоротно прославил фамилию Шишкиных, да и саму Елабугу.
Если считать по календарю друидов, – жрецов древних кельтов, особенно почитавших леса, – появился Иван на свет под знаком вяза, высокого дерева с раскидистой кроной, большого, стройного, красивого. Такие люди весьма привлекательны для окружающих. Они не любят усложнять жизнь, спокойны и уравновешены, открыты и прямы, верят в доброту и порядочность. У них здравый рассудок и искусные руки. Главные их черты – наблюдательность и реализм. Дело, которое защищает такой человек, – всегда благородно. Рано или поздно он обязательно добьётся признания.
Пожалуй, сложно охарактеризовать точнее будущего художника-передвижника, всю свою жизнь писавшего портреты деревьев. Правда, в основном это были сосны и дубы. Вязы в Вятской губернии то ли не слишком распространены, то ли не привлекали внимание Шишкина. Если и встречались на его картинах, то как эпизодические персонажи, статисты.
Говорят, с самого раннего детства Иван Иванович не выпускал из рук мел и уголь, расписывая замысловатыми фигурами любую подходящую поверхность – стены, двери, заборы, ворота…
Мама Дарья Романовна бывало спрашивала, что это такое тут накалякано. «Дерево», – отвечал маленький Иван Иванович, совсем не смущаясь и не обижаясь.
Частенько соседи жаловались на него, обзывали «мазилкой», и ему не раз приходилось смывать свои рисунки.
Вообще его привлекало рукоделие. Занимался он резьбой по дереву и камню. Известно, что на токарном станке выточил как-то из песчаника маленькую Александрийскую колонну, конный памятник Петру1 и подсвечник в виде монаха. Колонна и подсвечник, ещё куда ни шло, но вот конный памятник требует, конечно, большого прилежания и труда. Видно, руки у Ивана действительно были искусными от рождения.
Отец намеревался дать младшему любимому сыну самое хорошее образование, чтобы не только руки, но и голова активно участвовала в жизни.
