«Ищи Его лик» – сердце моё говорит
(Псалом 26:8)
Небо, затянутое пеленой белых облаков с редкими вкраплениями медленно проплывающих серых туч – образ из раннего детства, с прежней чёткостью всплывающий в памяти до сих пор.
Не уверен, но думаю, что именно от мамы, я впервые услышал о том, что существует некий Высший Разум, Которого называют Бог, и о том, что живёт Он на небе. И, насколько я помню, было именно так, что за моё непослушное поведение Разум этот может меня наказать. Вероятно, слова мамы меня всерьёз заинтересовали, а может, мне просто стало страшно, и я подошёл к окну удостовериться, так ли всё на самом деле, как было сказано.
Воодушевлённый надеждой достичь желаемой цели, с явным блеском в глазах, я смотрел на небо, предвкушая открытие невиданного фантастического явления. Но лишь белое небо, пролетающие мимо голуби и больше ничего… Я утешался тем, что принимал за Него любое облако либо тучу хоть чем-то напоминающую фрагменты человеческого, именно человеческого, лица.
«Какая интересная форма у этой тучки…, похоже на зайца! Должно быть, Он увидел меня и специально превратился в эту тучу, чтобы я ничего не понял…» – возникали подобные мысли.
Первая попытка найти Бога оказалась безрезультатной.
Но я верил, не знаю почему, и всерьёз надеялся, что когда-нибудь Его увижу…
В то время мне открыли, что в этом мире есть Бог. И это было самым грандиозным результатом, настоящим открытием в моей жизни. С тех пор, парадоксально, но признаюсь, что даже в годы моего «атеизма», меня не покидали мысли о том, что Кто-то всегда меня видит, всегда меня слышит, всегда знает, о чём я думаю, что Кто-то всегда про меня помнит.
Уверен, что каждый человек, однажды узнав о Боге, никогда больше не перестаёт задумываться о Его существовании. В его внутреннем мире, словно образуется новое абстрактное пространство, новая «комната», о существовании которой он всегда помнит. Это становится новым фундаментальным знанием человека (как его представления о том, что вода – жидкая, огонь – горячий, а Земля – округлая), о котором он просто не может забыть. Вряд ли можно найти взрослого человека, который на вопрос – «Верите ли Вы в Бога?», честно и всерьёз ответит: «Не знаю. Я никогда не задумывался об этом».
Однажды придя в гости к другу я поделился с ним своим «открытием». Но оказалось, что он уже знал о Нём, как выяснилось от тех же источников – от своих родителей. Более того, нам также открыли, что Он может исполнить любое наше желание, и если просить у Него, Он даст. И мы просили…
Событие того дня стало ещё одним глубоким впечатлением из детства. Уже не помню, кому принадлежала эта безумная идея: я и мой друг сидим на лоджии… Было нам лет по шесть, может семь, сидим на корточках, чтобы прохожие на улице не увидели нас, и на счёт «три – четыре», громко, не щадя голосовых связок, желая быть услышанными, выкрикивали свои детские просьбы Богу. Строгих, очень строгих, родителей моего друга в это время не было дома, были только наши старшие сёстры. Одна из которых, оставаясь за главную в отсутствии взрослых, была крайне недовольна нашим поведением и велела прекратить этот «праздник». Но мы, благополучно закрывшись от неё на лоджии, продолжали свои «молитвы».
И в этот счастливый момент самозабвенной игры, с выражением искренней радости на лице, мы смотрели в высокое синее небо…
Как оказалось, кроме Бога, наше желание получить мешок жевачек, слышали и соседи с четвёртого этажа, которые весьма «деликатно» и «вежливо» просили нас замолчать. А нам было жутко весело и мы никого не слушали, желая получить заветный мешок – абсолютно бесплатно.
После новых весёлых игр, я пришёл домой и первым делом направился в кухню на малую лоджию, которую мы всегда называли и называем балконом, где как я предполагал, должен был оказаться результат моей просьбы… Я не сильно огорчился. Но надеялся, от чего в последующие несколько дней периодически выходил на балкон проверить: не появилось ли там чего-нибудь из того, что я просил. Но, несмотря на подобные «неудачи», зажжённое во мне «пламя» веры не угасало.
Время шло, открывая новые подробности этого мира, в моём представлении он становился всё проще и меньше. Но место для Бога в нём ещё оставалось. Я по-прежнему обращался к Нему, но уже не так оригинально как это было раньше. И скорее лишь тогда, когда мне самому было сложно преодолеть гнетущее чувство одиночества и тяжесть от потерь ценностей жизни.
И снова образ из детства, мне девять лет, может восемь, но, скорее всего это было тем же летом, когда исполнилось семь лет, может шесть.
Тихая ночь. Комната, залитая тусклым светом Луны. Холодно. Лежу один на широкой кровати у окна, сквозь искажающее стекло которого – чистое звёздное небо. Печальная картина (как тогда представлялась) давит на тоскливое состояние. Я в сотнях километрах от дома, в деревне (где уже во всё наигрался, и всё надоело), прошу Его о скорейшем возвращении родителей…
