Холодный кафель больничных стен сливался с бледным лицом женщины. Дрожащей рукой она взяла с тумбочки шприц, аккуратно выдавила пузырьки воздуха, внимательно осмотрела на свет. Глубоко вздохнула и точным уверенным движением поставила себе укол прямо в живот. Слабо улыбнулась побледневшему мужчине, сидевшему рядом, потянулась за вторым шприцом.
– Все нормально – облизнув пересохшие губы, прошептала женщина и точным движением вогнала иглу в ягодицу.
Дверь тихо открылась, в палату вошел доктор и, подходя к пациентке с мягкой улыбкой спросил:
– Итак, что тут у нас? Вижу, вы стали профессионалом в этом деле – затем серьезно посмотрев, добавил – Дважды в день, на протяжении месяца, будете делать себе уколы и каждые три дня присылать мне отчеты. Раз вы так настаиваете проводить подготовку у себя в городе, то, пожалуйста, но отчеты должны поступать своевременно, иначе я ни за что не ручаюсь. Вы должны прекрасно осознавать, это ваш последний шанс.
В маленький городок вблизи Кливленда пришла золотая осень. Желтые, бордовые, оранжевые листья, кружась, ложились под ноги, и с каждым шорохом слышались вкрадчиво деликатные шаги уходящего лета. Город готовился к зиме. На ветвях деревьев сидели нахохлившиеся птицы и разноголосый гомон, будящий всех в летние утренние часы, сейчас не был слышен.
Городок был маленький и практически все жители знали друг друга с самого рождения. Тут не было ни от кого тайн, да и при всем желании не могло быть, дома стояли вплотную, и изгороди между ними никогда не было.
Когда то население городка жило интересно, ярко, весело, но после взрыва на техническом заводе, унесших жизнь местных рабочих, многие жители покинули городок. Взрослея, молодежь уезжала в крупные промышленные центры, и здесь остались, в основном, старики.
Это был один из тихих городков живущий почти одной большой дружной семьей.
На углу Верхней улицы, прямо напротив скромного кафе, которое принадлежало даме солидного возраста, француженке Сиси, стоял милый домик, выкрашенный в белый цвет. Несмотря на то, что он не так велик, было заметно, что некогда его строили с любовью и теперь стараются бережно и тщательно следить за состоянием, хотя, конечно, старые деревянные стены не могла преобразить свежая покраска.
Перед домом, где пышным цветом разрастались ароматные петуньи, стояли старенькие качели и валялся забытый, блестящий яркими глянцевыми боками, мяч. Видно было, что качели сделаны вручную и явно потерялись во времени лет так на двадцать – тридцать.
Вдруг тишину осеннего прохладного утра нарушил топот босых ножек и следом раздался сонный детский голосок:
–Мама! Мама! – на пороге дома появилась девочка лет трех – четырех, она зябко перебирала ножками и оглядывалась вокруг. Розовый румянец окрасил щечки пухленькой мулатки, темные кудряшки воинственно топорщились, а ярко голубые глаза растерянно смотрели на пустынную улицу.
–Мама! Мама!
Не дождавшись ответа, она побежала к соседнему дому и забарабанила в дверь маленькими кулачками.
– Брайн! Элис!
В окнах соседнего дома зажегся свет, на крыльцо вышел мужчина лет сорока пяти. Подслеповато щурясь, он надел очки, и лицо расцвело улыбкой, которая тут же сменилась озабоченностью.
–Тина! Ты опять раздетая выбежала! – строго, но нежно проговорил мужчина, подхватывая девчушку на руки.
– Лис нет, а Тина проснулась – пролепетала малышка, улыбнулась, показав жемчужные зубки, и доверчиво прижалась.
– Хорошо, тогда Тине надо одеться и покушать.
– Элис, смотри, кто к нам пришел! – весело воскликнул Брайн, входя в большую светлую кухню.
Возле плиты, в клетчатой рубашке, накинутой поверх коротких ночных шортиков, в теплых вязаных носках, стояла женщина лет сорока. Тонкими нервными пальцами она небрежно заколола в пучок светлые, спутанные со сна волосы и стала взбивать блендером омлет в глубокой керамической миске. Обернулась, увидела мужа и девочку, улыбнулась обезоруживающе детски, не смотря на возраст. Глаза светились добротой, лишь хорошо знающий ее человек мог бы распознать легкую грусть, в них проскальзывала неуловимая горечь вместе с не выплаканными слезами,
– О, ну тогда к омлету обязательно должны быть и шоколадные оладьи! – намеренно громко произнесла Элис, доставая смесь и быстро разводя тесто.
– Лис что, опять нет дома? – тихо спросила она.
Брайн взял из-за двери детский стульчик и ловко усаживал Тину.
– Наверное, у нее опять подработка, ты же знаешь, им очень нужны деньги – отводя глаза в сторону, грустно проговорил он.
– Да я понимаю все! Но прежде всего Тине нужна мать! Это не дело когда малышка остается одна дома! – свистящим шепотом проговорила женщина.
– Но она ведь уже не одна, а с нами. Пойду, принесу ей носки и штанишки – пробормотал мужчина и, ускользнув в соседнюю комнату, загремел шкафом.
Вернувшись в кухню, быстро одел девочку, поставил рядом кружку и тарелку с нарисованным замком и надписью Принцесса Тина.
Элис подала завтрак, щедро полила блины для малышки жидким шоколадом. Быстро все скушав, девочка бочком соскользнула со стула и понеслась наверх сообщив:
– Тина играть!
–Твои игрушки в коробке у кресла – крикнул вслед Брайн и стал помогать жене, убирать посуду со стола.
