Стою курю в окно. Она лежит в постели, подавленная моим плейлистом. На стекле отражение гирлянд, будто весь дом напротив объят сотнями тусклых светодиодов на темном фоне ранней весны. Из старой колонки доносится sets out, he left his lover sleeping; rain falls, he`s drowning in his secret… Убавляю громкость, чтобы она не смогла разобрать слова.
– Да ты сам не знаешь, что тебе нужно. Тебя постоянно пидорасит из крайности в крайность. Ты то зожник, даже сахар не употребляешь, то звонишь ночью и просишь забрать тебя из уборной какого-то бомжатника. Да, не спорю, ты любишь жизнь, и порой ты умудряешься самые примитивные бытовые моменты превратить в нечто незабываемое, но, сука, у тебя, непреодолимое стремление к саморазрушению… Тебе самому это не надоело?– Я уезжаю к маме, – заявила она в подушку. – Провожать не буду, – не оборачиваясь, выдыхаю дым. – Почему это? – недоумевала она. – Я занят. – Чем?! Ты не работаешь уже четвертый месяц! – Я занят, блять, своими страданиями! – залаял я неожиданно для себя. – Ты живешь в каком-то своем непробиваемом пузыре, тебе самому не надоело? Ты вообще кого-нибудь подпускаешь? У тебя нет друзей, ты даже с родными не общаешься!.. – Мне это не нужно.
Она все никак не могла заткнуться и продолжала декламировать уже заученные мной наизусть упреки. А я прикуривал сигаретой другую и тосковал по ней. Но никак не мог понять, по ком именно. Собравшись утром на скорую руку, она встала ненакрашенная в прихожей, пристально смотря, будто это убедит меня проводить ее.
– Уезжать всегда проще, чем оставаться на пустом перроне. – Она скорчила гримасу, словно ее сейчас стошнит, и хлопнула дверью. Не успели звуки ее шагов на лестничной площадке затихнуть, как я уже открывал пластиковую коробку из-под стирального порошка и выуживал из самого дна маленький пакетик. Я откусил половинку сердечка и проглотил, не запивая водой. Вернулся на подоконник, закурил и на половину громкости включил Me and Devil.– Ты можешь придумать хотя бы банальную отмазку, почему не пойдешь провожать меня? – умоляющим голосом выдавила она, уже держась за ручку двери.
К вечеру я уже стоял у знакомого подъезда, переминаясь с ноги на ногу. Было довольно прохладно, но потряхивало вряд ли от погоды. Вышел Саня весь нарядный. Мы отошли к пустой детской площадке, он достал пачку Marlboro. Вытащив себе одну, протянул мне пачку с последней сигаретой. Я тоже закурил и аккуратно убрал пачку во внутренний карман:
– Да блять, завязывай! Давай ты у себя дома будешь жрать, а! – пытался отговорить Саня, но, зная меня слишком хорошо, уже полез в карман за ключом. Я вернулся с ощущением теплоты в душе и торжественно вручил ключ обратно. Узнав, что Катя уехала к маме, Саня согласился взять меня с собой на работу. Мы приехали в клуб, он пошел за барную стойку, а я занял дальний столик в темном углу. Не подсвечивая телефоном, я вытащил из пачки сигарет чек и аккуратно зарядил старую пудреницу Кати.– Тебе не кажется, что твой аппетит стал расти в геометрической прогрессии? – выражал неподдельную заботу Саня. – Воу! Да где ты таких слов набрался, чувак? Да все нормально, просто я растущий организм! Ха-ха! Главное, чтобы вкусно было. – Да не переживай… – Дай ключ от домофона, надо продегустировать.
