На дворе 21 век. Времена пророков, отшельников и шаманов давно канули в лету. Эти персонажи находятся лишь на страницах фэнтезийных романов и в давно забытых сказаниях о умирающих деревушках.
Я познакомился с ним летом. Он написал мне в одной из социальных сетей как начинающему автору и сказал: «Хочу, чтобы ты написал про меня». Я не стал задавать много вопросов, не кисейная барышня, поэтому мы сразу договорились о встрече в одном из питерских кафе в центре города. Я пришел намного раньше оговоренного срока, пунктуальность – семейная традиция, которая скорее причиняет дискомфорт, нежели делает честь. Он уже сидел за столом, пил кофе и читал газету. Газету? Серьезно? Я уже не помнил, когда держал настоящую печатную газету в руках. Я его сразу узнал, это было легко. Во-первых, в кафе никого не было, кроме него. Во-вторых, кому еще придет в голову договариваться о встрече в кафе утром выходного дня, да еще в самое открытие. Ну и плюс ко всему аватар в соцсетях у него был самый что ни на есть актуальный. Длинноволосый, гладковыбритый, худощавый мужчина примерно моего возраста. Как я выяснил позже, старше меня на несколько дней. Худощавого телосложения, но широкоплечий. Взгляд властный, но не жестокий.
Разговор с ним был очень лаконичным и достаточно коротким. Быстрая, сухая, четкая информация, только по делу. Без лишнего пафоса и ненужного литературного описания. Он отдал мне небольшую рукопись, молча допил кофе и, попрощавшись, ушел. На мои вопросы, зачем ему нужно, чтобы про него писал никому не известный автор, для которого написание текстов скорее хобби, нежели профессиональная деятельность, и, в принципе, зачем ему это нужно, он сухо ответил, что все изложил на бумаге и много говорить не любит. Мне показалось это невежливым, но я опустил свои домыслы и попытался сохранить положительным первоначальное впечатление о человеке. Рукопись я закинул далеко и высоко на полку, без интереса подумав, что на досуге полистаю. Лишь через несколько месяцев в каких-то новостях из глубинки я увидел его фото. Точно такое же, как на аватарке. Странно, что у меня в ленте вылезли новости какой-то далекой сибирской деревушки. Странно вообще, что про него написали в новостях. Эта краткая информация напоминала скорее некролог, а не новости. Возможно, у местного репортера закончились сюжеты, но ему срочно что-то нужно было написать.
«Став жертвой трагического ДТП, получил травмы, не совместимые с жизнью, и скончался до приезда кареты скорой помощи». Закрыв ссылку, я толком и не прочитал статью, вспомнив про рукопись.
Как это часто бывает, интерес к определенным личностям рождается только после их ухода. Поэтому я ничтоже сумняшеся полез обратно на полку и принялся лихорадочно искать его тетрадь. Надеясь на то, что дети не дорвались до нее и не пустили на самолетики.
Его звали Ян. В определенных кругах о его залихватских пьяных подвигах ходили легенды, а друзья звали его просто «шаман».
Меня зовут Ян Шаманов. Я родился и вырос в Ленинграде (Санкт-Петербурге). О детстве я, скорее всего, писать не буду. Во-первых, оно ничем не примечательное, обычное советское детство. С таким же советским обычным детским садом и среднестатистическим детством. А во-вторых, я бы не хотел рассказывать о своих взаимоотношениях с родителями. Возможно, где-то и всплывут какие-то воспоминания о детстве, но самые незначительные и не переломные. Я думаю, что отправной точкой своего рассказа является школа. Мысль, которую я хочу донести, зарождалась именно тогда. Учился я в обычной питерской школе из спального района, без какого-либо уклона или специализации. В моем рассказе слово «обычное» будет проходить красной нитью через все повествование. Потому что я не считаю свою историю чем-то из ряда вон выходящим. Переходный возраст плавно переходит в кризис среднего возраста, который, в свою очередь, переквалифицировался в экзистенциальный кризис. Вся моя жизнь, начиная с 16 лет, была одним сплошным кризисом. Алкоголь, наркотики, рок-н-ролл. Живи сейчас. Умри молодым и красивым. Не жалей ни о чем.
Именно тогда я впервые столкнулся со смертью. Было серое утро октября. (Про октябрь я бы хотел сказать отдельно. Каждый год, сколько себя помню, в октябре происходили очень важные и переломные моменты в жизни. Трагические, радостные, унылые, разные. Я весь год мог просидеть в яме депрессии, и в октябре случалось что-то такое, что вытаскивало меня из этой задницы. Но чаще всего октябрь выворачивал меня наизнанку, и я выблевывал сердце на каменный пол, моя душонка валялась где-то рядом и скулила. Внутри был холод и беспамятство. Мозг просто кричал, и я не мог думать. Жил на автопилоте и не мог вспомнить вчерашний день.) Классный руководитель нам объявил о том, что наша бывшая одноклассница умерла. Он был очень расстроен этим известием, но вида не подавал. «Арины больше с нами нет».
На нас свалился камень реальности. Это была реальная смерть реального человека. Мало того, мы все были с ней в достаточно близких отношениях. В последний год она не ходила в школу, и ходил слух, что она села на иглу. Потом ее якобы видели в местах, где тусуются «ночные бабочки», а потом кто-то видел ее, как она садится в машину к какому-то мужчине. В 16? Мы это воспринимали как шутку. Все, что говорилось одноклассниками, должно было делиться на 10. Даже с самым серьезным видом чаще всего говорились школьные глупости. Мы были выросшими инфантилами. Наше поколение до сих пор инфантилы, которых воспитывали бабушки. Отрыжка девяностых. Мы никому не были нужны. Мы были предоставлены сами себе и творили черт-те что.
