Он был красив. Величественный исполинский ящер, кружившийся в закатном небе. Даил не мог оторвать от него глаз, так и застыл на краю крыши, раскинув руки. В воображении он сидел у него на спине в кресле пилота, и наслаждался полетом, наблюдая за засыпающим Даригаром, красивым древним городом, раскинувшимся на дне Жемчужной долины, защищенный с трех сторон Экльскими хребтами, где правил древний народ монгов.
– Смотри, наш Даил опять замечтался, – раздался позади насмешливый мальчишеский голос.
– Небось, опять воображает из себя литера. Рожденный моккером, никогда не станет восседать на корде, бороздить небо. А он все туда же… – поддержал невидимого насмешника второй голос.
Даил не хотел отрывать глаз от ящера и оборачиваться. Но он узнал эти голоса и знал, что они от него просто так не отстанут. Марк и Листер, два брата близнеца, живших в соседнем доме. Сыновья прачки Ори Друфы, старые друзья до дворовым играм, которым была не понятна мечта Даила устремиться к космосу на спине мудрого корда. Что поделать? Так часто бывает. Те, кто был близок к тебе долгие годы, в одночасье становятся чужими и далекими. Им уже не понятны твои мечты и помыслы. Человек вырастает не только из одежды, но из прежнего окружения. И тогда старые друзья не могут простить те перемены, которые произошли с тобой. Даил давно это понял и слова близнецов Друфов его не задевали, но он знал, что теперь они не оставят его в покое, пока он им не ответит. О кордах на время можно забыть.
Даил с сожалением оторвал взгляд от могучего дракона, проплывшего над Башней Плача, возвышающейся над западной частью города, сложил руки, обернулся и отскочил от края. Теперь когда чувство полета и веры в воздух покинули его, Даил боялся разгуливать по краю. Бездна падения могла задурманить голову и заставить сделать последний шаг.
– Чего опять поглазеть на дурных ящеров потянуло? – спросил Марк.
– Ага. Если бы можно было, наш Даил бы женился на ящерице и стал бы воспитывать маленьких ящеров, – поддакнул ему Листер.
Они хлопнули по ладоням, одобряя шутку друг друга.
– Смотри, парниша, всех девчонок расхватают, пока ты будешь мечтательно пялиться в небо.
– Ящеры не дурные, – глухо ответил Даил, сжимая кулаки. – Если бы хоть один из них оказался рядом, ты бы побоялся такое говорить Марк. И тебя Листер он бы зажарил на месте за кощунственные слова.
– Может и так, только до Темного города корды никогда не спустятся. Дурак-человек, ты же и сам прекрасно знаешь, что моккер никогда не отпустит бороду, он рожден, чтобы трудиться на заводе и носить на красном кафтане знак молота, высекающего молнии. Мы рабочий хребет Арнетрина, империи монгов и кордов. Наша работа ковать оружие для нашей армии. А литтеры, воинская косточка. Они наездники, Повелители воздуха. Они дружат с кордами, они наслаждаются небом. И моккер никогда не сядет в седло литтера. Так пошло испокон веков, и ничто не сможет изменить обычай, заведенный нашими предками, – говорил как по-писанному Марк.
А Листер поддакивал ему и в согласие с его словами кивал.
– Мне все равно, – упрямо качнул головой Даил.
– А если тебе все равно. Зачем себе голову дуришь глупыми мечтаниями? Зачем друзей мучаешь? – спросил Листер, погладив ладонью шрам на половину левой щеки.
Несколько лет назад Рудный Гром взорвался у него в руках, и крупный осколок разорвал ему щеку. Если бы не Даил, оттолкнувший его в сторону, то лежать бы ему в могиле с пробитой головой. Второй отлетевший осколок целил ему точно в лоб.
– Я никого не мучаю, это мои мечты и моя жизнь. Зачем вы меня преследуете? Я хочу быть один, – яростно чеканя каждое слово заявил Даил, стиснув кулаки. Готовый за свою мечту броситься на старых друзей и учинить мордобитие.
– Узнает о твоих загулах на крышу мастер-наставник, поставит в Сырой угол «василиска» дразнить, доиграешься, – зло заявил Марк, потрясая кулаком перед лицом.
Сырой угол дальняя часть завода, заброшенная после аварии, когда из жерла междумирья вырвался фонтан жидкого пламени и чуть было не спалил все вокруг. Тогда экстренно вызванная бригада магов Горелистников с трудом справилась с прорывом и залила его заклятьями. Поэтому та часть завода стала называться Сырой угол, в ней всегда царила жуткая сырость. Люди, долго работавшие там, получали тяжелые легочные заболевания, нередко заканчивающиеся смертью. Попасть на Сырой угол – жуткое наказание. Нет ничего хуже. Разве что «прогуляться до подкожного ветра», но применялось ли оно хоть раз неизвестно. Поговаривали, что это легенды завода, придуманные моккерами для запугивания новичков. «Василиском» же называли большую плавильную печь, в которой кипел металл, идущий на отливку корпусов боромехов, кирсанов и терчей, больших паровых роботов, продаваемых на северные границы Арнетрина, где шла казавшаяся нескончаемой война с дикими ордами Ферчера. «Василиска» специально установили в Сыром углу, чтобы хоть как-то уравновесить огненный жар печи и вечную сырость обработанного магами цеха. Иногда от перепадов температур «василиск» начинал плеваться огнем, и горе тому, кто попадал под его неласковое ворчание. Но все это были издержки производства, на которые управляющие цехами коррины не обращали внимания.
