Надоевшее, за длинный июньский день, солнце клонилось к закату. Пенсионер–дачник Михал Михалыч, закрыв машину в гараже, направился по направлению к дому. Вечерний холодок уже заливал улицы томными ароматами высыхающих трав, длинные тени зачернили парк и легли острыми непроглядными треугольниками возле подъездов. А народ, устав от дневной жары, и не верив в прохладное избавление вечера, лениво прогуливался по тротуарам.
Минуя пешеходный переход, Михал Михалыч столкнулся с давним знакомым, шабашником Вовкой, – что делал в квартире Михал Михалыча ремонт – этак, лет шесть назад. Тот шёл с приятелем бомжеватого вида, оба явно были «под мухой».
– Что, из гаража? – демонстартивно остановившись посреди тротуара, и загораживая проход Михал Михалычу, спросил Вовка.
– Да, вот, поставил тачку, плетусь еле–еле… – вынужденно ответил Михал Михалыч.
– Ну, что, когда дачу твою строить будем? – нагловато изогнув бровь, спросил Вовка.
Наклёвывался разговор. Михал Михалыч пребывал в хорошем расположении духа, в другое время и разговаривать с наглецом не стал бы! Или съязвил бы в ответ, но тут… Он давно не испытывал такого самодовольства, – сегодня закончили с женой посадки, прибрали огород, выкосили всю траву, превратив буйство зелени в стриженный газон – участочек выглядел ухоженным, словно невеста на выданьи, – поэтому–то он пребывал в хорошем расположении духа, но ответил Вовке не сразу, смаковал ситуацию, подбирая ответ…
– Ты слишком дорогой, Вова, – нанимать тебя дачу строить! Ведь тогда, она золотая станет! – фраза была так себе, – двусмысленность, но ничего оригинальнее он изобрести не смог.
И что особенно покоробило Михал Михалыча в ответе наглому Вовке, так это примиренческие нотки! Получалось, что отказывая, он соглашался!
Спутник Вовки запоздало хохотнул над ответом Михал Михалыча…
– Чо эта – «золотая»? – огрызнулся Вовка, тут же вцепившись в разговор, как щука не блесну. Стрельнув быстрым взглядом на приятеля–бомжа, он добавил, будто вписал пункт в будущий договор: – Всё по расценкам!
– Знаю, знаю, Вова, твои расценки! – поняв, что попался, продолжал отшучиваться Михал Михалыч. – Сегодня одни, завтра – другие… Да еще и «у жены день рождения» – раза три в месяц! И «дай нам аванс»! Проходили!
– Чо, сразу – «день рождения»? Было дело, дали слабину… Но, это когда было–то? – зло ответил Вовка, явно задетый за живое cловами Михал Михалыча, но отступать не собирался… – Вот ты чего щас строишь? Баню? Давай, мы тебе построим! Всё умеем делать! Представляешь ведь…
– Вов, пошли, а?! – нетерпеливо басил бомж–приятель Вовки, озадаченный такой задержкой в походе за очередной порцией бухла.
– Слушай, пошел ты на хер! Иди, если идёшь… Надоел! – отмахнулся от него Вовка и вновь пристал к Михал Михалычу: – Ну так что? Давай, говори, что надо сделать?
Тут, Михал Михалыч, поддавшись своему благодушному настроению, подумал: «А что? Может и вправду, ускорить процесс, и нанять их на тяжелую работу?», не желая сознавать, какую ношу и заботу взваливает себе на загривок.
– Сколько возьмёшь за штукатурку? – поинтересовался он.
– Триста рублей за метр! – поняв, что захомутал очередную шабашку, самодовольно выпалил Вовка. – Но, надо посмотреть, какие у тебя стены, что штукатурить?..
– Блин, начинается! – обреченно отмахнулся рукой Михал Михалыч. – Сначала «триста рублей», а потом понесётся: дай нам то, заплати за это…
– Тут ты – прав! Триста – это прикидка такая… Может, и меньше – всё же зависит от того, что штукатурить, условия…
– Условия, ага! Знаю я ваши условия… – уже почти с раздражением бросил Михал Михалыч и повернулся, чтоб уйти. – Давай, я тебе завтра перезвоню, поговорим!
– Лады… вот… телефон… – суетливо шаря по кнопкам мобильника, сообщил Вовка свой номер, и добавил, будто наказ, – позвони только!
Всю дорогу, Михал Михалыч думал о Вовкиной наглости и о том, что «обломает» ему эту шабашку! «Штукатурить мы и сами могём! – вдруг развеселился он, – это–ж сто метров квадратных отдать – тридцать тыщ получается заплатить! – раззадоривал себя Михал Михалыч»
Жена встретила приготовленным ужином, чистотой в квартире. Рюмочка к сытному жаркому окончательно расслабила уставшего, но довольного дачными успехами Михал Михалыча и он пустился в пространные рассуждения, обращаясь к жене:
– По пути домой, встретил Вовку, – помнишь, нам ремонт делали мужики? Один из них, маленький такой, наглый? Встретил по дороге домой, разговорились, работу ищет, предлагал свои услуги! Представляешь, за штукатурку запросили триста рублей! Я прикинул, у меня стены девяносто квадратов, – так это двадцать семь тыщ отдать, да еще материалы!..
– Вот и найми этого Вовку! Работа тяжелая, грязная, тебе не справиться! Надорвёшься! А они тебе быстро сделают, займёшься чем–то более полезным – воду проведёшь…
– Так это отдать такие деньги?!
– А отдать своё здоровье? Это ещё дороже обойдется! Сам же говоришь, что делают они хорошо… Вот, пусть делают! А деньги у сына попроси, если своих жалко, – он же тебе предлагал!
Реакция жены обидела и насторожила одновременно. С одной стороны, её забота о его здоровье умиляла, с другой – неверие в его силы, принижение достоинств обижали. А тут еще и деньги!
