Дотронуться кончиком носа, провести им
по теплой и самую малость колючей щеке. Раствориться в смеси дурманящего аромата
одеколона и его «животного» запаха: страсть, похоть, сила, желание — в нем все то, что
подкупает, отбрасывает сомнения и утягивает на дно, запрещая думать о том, кто
мы.
Нам нельзя быть вместе, даже
если бы не было страхов, сомнений и, если бы нам этого захотелось.
Губы мягкие, нежные, они ласкают как бескрайнее
море на рассвете: неспешно, аккуратно и трепетно. Они дарят уютное тепло,
поглаживая и сливаясь где-то внутри с раненой девичьей душой. Они находят в ней
отклик.
Этот поцелуй как воронка, засасывающая в
бездну, в бесконечность. Необдуманный шаг с неизвестно какими последствиями…
Мы не знакомы с тобой. Мы разные. Мы стоим
напротив, но нас разделяет целая вечность.
Мы никогда не будем вместе.
— Почему вы смотрите на меня так? — я в
очередной раз поймала на себе взгляд Давида.
В последнее время мое авто подводило меня, ломалось
и оказывалось в ремонте чаще, чем я завтракаю, пью кофе или мою руки. Папа
запросто мог купить мне другую машину, но вместо этого всего лишь выделял мне
свой «мерс», а в довесок — какого-нибудь водителя. Сегодня вот этого.
И все бы ничего, но как раз таки «вот этот»
блондин с каждой поездкой все смелее изучал меня. И даже если бы я сломала
зеркало заднего вида, в которое он так нагло пялился, он продолжил бы дерзко
рассматривать меня в отражении лобового стекла.
— Как я смотрю на вас? — он свернул к
сервисному центру, в котором меня ждала моя отремонтированная «малютка».
— Это вы мне скажите.
— Я вас смущаю, Елена?
— Нет, — стараясь избежать этого странного
разговора, я взяла телефон в руки и написала сообщение лучшей подруге,
пообещав, что через час я заеду. Сегодня в мои планы входил полный релакс в
клубе, а Свете уже давно нужна была встряска. А кто, если не я, ей такое
организует?
— А вы вот меня смущаете, — выдал водитель, и
я медленно перевела взгляд на зеркало.
— Я не ослышалась?
Давид, остановив машину, посмотрел прямо в мои
глаза. Теперь ему не нужно было отвлекаться на дорогу, поэтому взгляд свой он
не отводил, чем немного нервировал меня.
— И чем же? Вы рулите, я сижу сзади. Все
предельно просто. К тому же, мы с вами даже не разговариваем.
— Елена, то, как вы выглядите, не может
оставить равнодушным ни одного мужчину. Знаете, мне даже не нужно
присматриваться, отсюда я прекрасно вижу ваши трусики. А фантазия позволяет
увидеть значительно больше.
Мой рот аж раскрылся, и я услышала, как от
шока щелкнула челюсть… Несколько секунд я соображала, что лучше сделать:
послать оборзевшего водителя или напомнить, где его место.
Машинально я одернула мега короткую юбку,
понимая, что это мало что исправит. Я нарочно надела это невыносимое мини
сегодня, чтобы в клубе ко мне было приковано как можно больше взглядов. Парень,
который мне нравился, должен был увидеть, что мной интересуются другие. Ваня
должен был приревновать меня. Я хотела почувствовать, что нужна ему.
— Вы забываетесь, Давид, — брезгливо
произнесла я, но мои щеки вспыхнули от такой наглости. Я хотела сделать вид,
что мне наплевать на его мнение и слова, но все же сдвинула ноги.
— А вы забыли, что еще недавно сами поцеловали
меня.
—
И снова здравствуйте… —
обреченно выдохнула я. — Я. Была. Пьяна. Вас целовала не я, а «Мартини». Я
думала, мы с вами все уже выяснили и закрыли эту тему. К тому же, папа дал вам
понять, чтобы вы держались от меня подальше.
— Что такое, Елена? Вы послушаетесь его? Тоже
считаете, что простой водитель вам не пара? Все верите, что отхватите большой
куш в его офисе? Вы ведь для этого приезжаете в его фирму? Там кошельки потолще
моего водятся. А я? Я мелковат для вас?
Это неслыханно! В край
оборзевший! И это после того, как папа его за поцелуй чуть не вышвырнул? Я же
слышала каждое его слово, пусть дверь кабинета и была закрыта.
— Давид, какая муха вас укусила? Вы
заболели? Откуда вся эта наглость?
Раньше мы даже не общались! Максимум, что он
позволял себе, так это смотреть на меня украдкой.
Я замечала его взгляд краем глаза, но так ни
разу и не подловила водителя. А с тех пор, как он возит меня, все изменилось! Взгляд
стал пристальным, изучающим и порой слишком откровенным. Прямо как этот!
— Гордость не позволяет признать, что вы сами
полезли ко мне и вам понравилось?
— Грубиян! Я расскажу о вашем поведении папе.
Хватит с меня. Вы перешли все рамки дозволенного! Вас что, не обучают в вашей
фирме? Не объясняют, что такое субординация?
— Правда глаза колет? — произнес он с
ухмылкой.
Да чтоб тебя!
Я видела его самодовольную морду в зеркале. И
от этого чувствовала, как меня от возмущения раздувает! Вы когда-нибудь видели
рыбу-ежика? Так вот, это мой родственник!
— Да пошел ты! — я дернула ручку, но Давид заблокировал
двери раньше. — Я ему сейчас позвоню.
— Звони.
— ЗвониТЕ, — исправила я.
— Действуй.
Мой водитель опустил руки, давая мне понять,
что не дотронется ни до одной кнопки. Я же посмотрела на телефон. Звонить папе
— не лучший вариант, я и так исчерпала лимит его доверия своими поездками в
клуб и ранними возвращениями.
