1. Пролог
В аэропорт мы приехали заранее. Я вцепилась в Доброго, и моя выдержка меня покинула. И как бы я не уговаривала себя, что надо держаться, держаться больше не могла. Я плакала, вытирала салфетками свои нос и мокрые щёки. Я гладила ёжик его волос, трогала пальцами его скулы, совала ладошки ему под куртку, пытаясь запомнить каждую мышцу на ощупь. Утыкалась носом в его ключицы и вдыхала его запах. Мне было больно. Меня накрыла паника, судорожно хваталась за него, бормоча сквозь слёзы:
- Я не хочу без тебя. Я не хочу так. Мне ничего не надо без тебя. Мне не нужны эти дни без тебя. Я не смогу. Я ничего без тебя не смогу.
Он прижимал меня к груди и привычно бормотал мне на ушко «зайчик-мой-маленькая-моя-дурында-малюсенькая». Он был расстроен, а глядя на мои эмоции, вообще побледнел, в глазах я видела беспокойство. Он обнимал меня по- медвежьи, целовал в нос, но я не могла успокоиться.
– Я вернусь с первым снегом, малюсенькая, – шептал он мне, но это не помогало.
В итоге, когда мы с трудом расцепили руки, Шерхан притянул меня к себе, а Дима пошёл на посадку. Андрей обнимал меня за плечи и молчал.
«Добрый, Добренький, не уезжай», – скулила я чуть слышно. Дима обернулся, улыбнулся мне «по Доброму» широкой кривоватой улыбкой, прикоснулся сжатым кулаком к груди и направил в мою сторону раскрытую ладонь.
Так он дал понять, что его сердце осталось со мной.
В аэропорт мы приехали заранее. Я вцепилась в Доброго, и моя выдержка меня покинула. И как бы я не уговаривала себя, что надо держаться, держаться больше не могла. Я плакала, вытирала салфетками свои нос и мокрые щёки. Я гладила ёжик его волос, трогала пальцами его скулы, совала ладошки ему под куртку, пытаясь запомнить каждую мышцу на ощупь. Утыкалась носом в его ключицы и вдыхала его запах. Мне было больно. Меня накрыла паника, судорожно хваталась за него, бормоча сквозь слёзы:
- Я не хочу без тебя. Я не хочу так. Мне ничего не надо без тебя. Мне не нужны эти дни без тебя. Я не смогу. Я ничего без тебя не смогу.
Он прижимал меня к груди и привычно бормотал мне на ушко «зайчик-мой-маленькая-моя-дурында-малюсенькая». Он был расстроен, а глядя на мои эмоции, вообще побледнел, в глазах я видела беспокойство. Он обнимал меня по- медвежьи, целовал в нос, но я не могла успокоиться.
– Я вернусь с первым снегом, малюсенькая, – шептал он мне, но это не помогало.
В итоге, когда мы с трудом расцепили руки, Шерхан притянул меня к себе, а Дима пошёл на посадку. Андрей обнимал меня за плечи и молчал.
«Добрый, Добренький, не уезжай», – скулила я чуть слышно. Дима обернулся, улыбнулся мне «по Доброму» широкой кривоватой улыбкой, прикоснулся сжатым кулаком к груди и направил в мою сторону раскрытую ладонь.
Так он дал понять, что его сердце осталось со мной.
2. Глава 1
Десять лет назад
– Ну, давай! Чего ждёшь? – он стоял, облокотившись на новенький велосипед. Непослушная челка, падая на лоб, лезла в глаза.
– Эй, да не бойся, он не кусается! Я помогу, – и мальчишка протянул руку. Девчонка смотрела на него своими огромными глазами, не решаясь подойти ближе. Из-под её легкого платьица выглядывали худые коленки, густо замазанные зелёнкой. Велосипед был с неё ростом, и её короткие ноги едва доставали до педалей. Девочке он казался огромным и страшным монстром, с которым ей не под силу справиться.
– Не-а, я уже покаталась вчера, ничего не получилось. Я хочу, но он слишком большой для меня.
Мальчишка был старше её. Высокий, синеглазый, с добродушной улыбкой. Он сгреб перепуганную девочку в охапку, и та в два счета оказалась в седле пугающего велосипеда.
– Смотри, я держу тебя сзади, и если ты будешь падать, то я тебя поймаю. Не оборачивайся, смотри, куда ты едешь. Вот так. Молодец! – велосипед тронулся, и Дима действительно держал Рину.
Перепуганная девчонка, зажмурившись, вцепилась в руль и бешено крутила педали. Медленно приоткрыв один глаз, а затем и второй, она увидела, что действительно едет. Радостно она позвала мальчишку по имени и обернулась. Его не было. Он стоял где-то вдалеке и махал ей рукой.
И тогда она упала. Её нога попала между спицами колеса, и последнее, что она увидела, – велосипед, который падал на неё. Зажмурившись, она ощутила во рту вкус крови.
– Вставай боец, бойцы не плачут! – две сильные руки вытащили её из-под велосипеда, и когда она открыла глаза, увидела, что сидит у парня на коленях, а он своей футболкой вытирает кровь с её лица. Руки и ноги у неё опять были в ссадинах, коленки снова разбиты. И тут она закусила губу и разревелась. Плакала она долго и отчаянно. Боль все не проходила, и он ласково гладил её по голове, вытирал её горькие слезы. Когда она немного успокоилась, он поставил её перед собой и, присев на корточки, глядя ей прямо в глаза, серьезно, по-взрослому, сказал:
– Запомни, что я сейчас скажу. Мы никогда не плачем. Даже когда очень больно. В жизни бывают вещи страшнее разбитой губы. Но мы должны быть сильными. Ты же сильная?
Она кивнула ему в ответ и, обняв его за шею, прижалась. Если бы её спросили, кого она любит больше всех на свете, она, не задумываясь, ответила бы, его, братишку.
