В тот ноябрьский день я отложил все дела и остался дома.
Я сидел в тепле и уюте, за шахматным столиком, слушал треск дров в очаге, курил трубку, потягивал подогретое вино и читал старинную книгу. На столике передо мной лежала пара кожаных перчаток и ушное украшение.
Ничто не предвещало проблем, день был спокоен и ленив, но вдруг…
…в дверь постучали.
В памяти тут же всплыли слова, что я услышал от одной знакомой, прорицательницы, несколько недель назад: «Всё начнётся в день первого снегопада». Я взглянул в окно – снег укутывал весь мир белой пеленой. Это был первый снегопад начинающейся зимы.
В дверь постучали настойчивей. Я сидел в нерешительности.
Стук превратился в грохот – казалось, в дверь лупят уже сапогом и намереваются выломать. Я взял со столика перчатки, надел их, надел ушное украшение, собрался с духом и пошёл открывать.
Я распахнул дверь, и передо мной предстали три заснеженные фигуры. Снег валил так густо, что казалось, будто над гостями кто-то вытряхнул мешок с мукой. Не сразу я разглядел под слоем снега их наряды, а когда разглядел – красные мантии с изображением короны на груди, накинутые поверх лёгких доспехов и кольчуги – всё у меня внутри похолодело. Это была дворцовая стража.
Ближайшим ко мне стоял грузный мужчина среднего роста и с пышными усами. На вид ему было под пятьдесят. Усы седовато-серые, такого же цвета волосы на голове, стрижка очень короткая – «ёжик». Широкая грудь, широкие плечи, выпирающее пузо. У него было сердитое лицо, и он казался человеком, привыкшим командовать и отдавать приказы.
Двое других стояли у него за спиной. Они были молоды и ростом превосходили своего лидера. Один – довольно худой, на лице глуповато-весёлое выражение, на губах ухмылка. Второй выглядел сердитым и чем-то напоминал усатого предводителя. Стрижки у обоих были типичные для здешних мест – «под горшок».
Усатый сурово уставился на меня и хрипло прорычал:
– Гордон Рой?
– Да, – сказал я чуть испуганно.
Неделю назад в королевстве произошло страшное событие – попытка устроить восстание. Из затеи ничего не вышло, бунт подавили, но с тех пор городская и дворцовая стража как с цепи сорвалась: стражники лютуют, рыщут по столице, тащат на допрос в пыточные подвалы любого, кого заподозрят в соучастии. Обнаружив трёх дворцовых стражей у себя на пороге, я, разумеется, не на шутку перепугался. Вдруг они решили, что и я – участник восстания, и собираются уволочь меня на допрос с пытками?
– Гордон Рой, частный сыск? – снова сердито спросил усатый.
– Да, – чуть уверенней сказал я.
Усатый бесцеремонно вошёл в дом, оставив на моих безукоризненно чистых дубовых полах снежные следы, два молодчика проследовали за ним.
– Королевство нуждается в вашей помощи, сыщик Гордон Рой, – сказал усатый. – Король нуждается. И…
Тут его тон смягчился, и он добавил с печальным вздохом:
–…и я нуждаюсь, если уж говорить на чистоту.
– А вы, собственно, кто? – осторожно спросил я.
– Я Адэран Тольскер, начальник дворцовой стражи.
Он заметил стоящий рядом табурет и сел на него. Молодые спутники встали за его спиной. Они выглядели самоуверенными и нахальными. Молодчики беззастенчиво принялись рыскать любопытными глазами по обстановке в моём доме, будто силились что-то найти.
Что ж, посмотреть и впрямь было на что – я не бедствовал. Я снимал замечательные двухэтажные апартаменты в хорошем месте города. Полы – дубовые, стены – обиты дубовыми панелями. Окна – широкие, с кованными решётками со всевозможными завитушками. Лестница, ведущая на второй этаж, разумеется, с перилами – всё чин чинарём.
Изнутри дом полностью отделан под дерево, хоть и был каменный. Всюду комоды с искусным орнаментом, такие же сундуки, шкафы, забитые книгами. На полу – половики с изящными витыми узорами. Да, не ковры, как у царей южных государств – но и не грязная тряпка, брошенная на пол в крестьянской лачуге.
Я сел на стул напротив Адэрана Тольскера. Между нами оказался шахматный столик. Столешница имела круглую форму, на ней изображена шахматная доска, на столике лежала раскрытая книга, стоял бокал с недопитым вином, дымилась трубка.
Я, продолжая наблюдать за любопытными помощниками, вальяжно откинулся на спинку стула и забросил ногу на ногу. Испытывая гордость за свой дом, я думал: Смотрите, господа, любуйтесь. Вот как я живу.
Тольскер недовольно наморщил нос, к чему-то принюхиваясь. Полагаю, это он учуял горящие в курильницах благовония, которыми изрядно пропах весь дом. В этом городе, в этой стране, с этими людьми – сложно жить без благовоний, без притираний, без духов. Благовония, которые я использовал, были редкими и дорогими, они назывались «ксао-н’далл», их доставляли из южных королевств, мне они напоминали о Родине, в нашем семейном доме всегда приятно пахло. Запах ксао-н’далла мне нравился, он был терпко-сладким, успокаивал и создавал чувство уюта и защищённости.
– Что ж, – сказал я, – изложите ваше дело, мастш Тольскер. Что от меня нужно аж самому королю?
Он помолчал, пристально глядя на меня и пожёвывая кончик уса, потом сказал:
– Прежде всего, хочу кое-что прояснить. Отказаться от этого дела, мастш Рой, вы не можете. Это дело – приказ короля, исполнить его – ваш долг.
