- Котик, налей мне чего-нибудь, да покрепче! Сегодня я это заслужила!
Я плюхнулась на высокий табурет возле стойки и лучезарно улыбнулась бармену. Голова гудела, глаза нещадно зудели, словно в каждый насыпали по стакану песка, но я была довольна собой. Черт, да меня просто распирало от гордости! Двухнедельное журналистское расследование подошло к концу, статья написана и отправлена редактору. Наконец можно спокойно выспаться… Но сначала устроить себе маленький праздник.
«Котик», двухметровый амбал в кожаной безрукавке на голое тело, поставил передо мной высокий стакан:
- За счет заведения, Джерри! Ты сегодня одна? А как же тот малыш со щенячьими глазками? Как, блин его звали? Марк? Майлз?
Я фыркнула так, что едва не расплескала коктейль:
- Маркус, вроде бы. Слабоват для меня оказался парнишка. На второе свидание его хватило, а вот на третье…
Бармен довольно улыбнулся, а из-за спины раздался сдавленный стон:
- Джеральдина, ну какого хрена…
Я обернулась, уже понимая, кого там увижу:
- Кэтти… Я тоже рада тебя видеть. Сколько?
Блондинка с полными губами и пирсингом в левой брови упала на табурет рядом со мной, бросая на стойку смятую десятку:
- Немного. Но это – дело принципа. Неужели ты не могла потерпеть его хотя бы недельку?
Ставки на то, сколько продержится возле меня очередной кавалер – любимое развлечение в «Рыжем коте». Не то, чтобы я слишком ветрена… Просто со мной иногда нелегко. Что поделаешь, работа такая. И Кэтти пора бы уже запомнить это. Я наклонилась к ней поближе и прошептала:
- Я пыталась… Но позавчера он позвонил мне и спросил, где я нахожусь…
- И что?
- И я ответила честно: в «Черной орхидее».
Бармен, даже не пытавшийся делать вид, что не подслушивает, расхохотался:
- Да ладно! Что же ты делала в самом дорогом борделе города?
Я скромно улыбнулась:
- Вот и Маркус спросил о том же…И я снова не соврала: работала.
Теперь уже рассмеялась и Кэтти:
- Блин, за такую историю десятки не жалко. Разумеется, уточнять, что ты журналист, не стала?
Я пожала плечами:
- Не успела. В тот поток не слишком лестных эпитетов, что на меня обрушился, невозможно было вставить и слова… А знаешь, что самое обидное? Ни одного нового ругательства я так и не услышала.
Пока друзья смеялись, я все-таки сделала большой глоток из бокала, и тут же закашлялась. Напиток обжег горло, словно в бокале был жидкий огонь. Утерев выступившие на глазах слезы, я просипела:
- Хэнк, ты чего туда намешал? Серной кислоты?
Бармен самодовольно улыбнулся:
- И ее, и еще кое-чего… Зато теперь могу сказать с гордостью: я – единственный мужчина, способный заставить тебя заплакать!
- Это уж точно… Повторишь?
Из бара я вышла пару часов спустя. И не одна: в обнимку с каким-то байкером, которого обнаружила у бильярдного стола. Судя по тому восхищению, с которым он на меня смотрел, в баре байкер был новеньким. У старичка бы к восхищению примешивался страх.
В «Рыжем коте» и парочке других баров для мотоциклистов я была ходячей легендой. Впервые пришла лет пять назад, тоже с журналистским расследованием. Сама себя я тогда считала вполне домашней девочкой, но за вечер умудрилась перепить Хэнка, обыграть на бильярде его друга и даже сцепиться с Кэтти из-за какого-то здоровяка, которого мы обе избрали своей добычей.
Правда, под конец вечера обе про него забыли. А утром вообще проснулись в одной постели. Ни я, ни она не помнили, как до нее добрались. Хэнк до сих пор иногда подкалывает нас этим, мы беззлобно отшучиваемся. Но теперь я считаю этих ребят своими лучшими друзьями. Хотя даже они не знают обо мне всего. В частности, даже не догадываются, что ни один из тех громил, с кем я уходила из бара, так и не переступал порога моего дома.
Впрочем, на этот раз я решила сделать исключение. Последние две недели действительно выдались адскими. Поэтому, привычно затормозив у порога дома и уже собираясь отправить нового знакомого ни с чем, я вдруг мысленно махнула на все рукой. Ухватила за жесткую кожу косухи, притягивая к себе. С удовлетворением заметила, как сверкнули его глаза. Ночка, похоже, обещает быть жаркой… Как раз то, что мне сейчас нужно.
Однако судьба распорядилась иначе. Телефон в кармане куртки выдал короткую трель: пришло сообщение из редакции. Я не могла отказать себе в маленьком моменте триумфа. Легонько толкнула здоровяка в грудь: мол, подожди. Достала смартфон, и…
Прошло, наверное, несколько минут, а я все стояла на крыльце, невидящими глазами глядя перед собой. Нет, это невероятно. Я почувствовала, как бесшабашное веселье покидает меня – словно вытекает, и не по капле, а струей, целым потоком. И на смену ему приходит пустота.
Такого просто не может быть! Здоровяк шевельнулся, пытаясь снова обнять меня, и разрушил этот странный ступор. Я вошла в дом. Оттолкнула пытавшегося зайти следом байкера, не слушая его возмущенного ворчания. Прошла прямо на кухню и щедро плеснула себе в бокал виски. Залпом выпила и снова уставилась на сообщение: «Джеральдина, ты превзошла сама себя. Ты уволена».
Бокал полетел в стену, взорвавшись миллионом сверкающих осколков. Я знала, что редактор сильно недолюбливает меня. С того самого момента, как я дала ему от ворот поворот. Но до сих пор он никогда не пытался завернуть мои статьи. С чего бы? Я ведь в редакции лучшая, и это известно всем!
