День первый
Москва. Отправление
Белый красавец-теплоход медленно швартовался у седьмого причала.
Он грациозно развернулся, блеснув на солнце несколькими ровными рядами квадратных окон, и, уверенно ведомый своим капитаном, как маленький послушный ребёнок, стал пристраиваться боком к пристани, словно вставая на своё место в очереди из таких же исполинов.
Наконец, борт корабля, окаймлённый специальным защитным поясом, чтобы не повредить обшивку, упёрся в гранитную стенку, и огромный четырёхпалубный теплоход замер на одном месте в предвкушении нового скорого путешествия.
До отправления было ещё достаточно времени, но члены команды, за навигацию ходившие не в один десяток разных рейсов, сразу чётко и слаженно приступили к своим обязанностям.
Матросы принимали на борт грузы с подъезжавших прямо к трапу машин и заливали в специальные ёмкости питьевую воду. Горничные прибирали в каютах, застилали свежим бельём кровати, укладывая накрахмаленные хрустящие полотенца в виде белых, розовых и голубых розочек.
Повара и официанты трудились на кухне и в залах ресторанов, чтобы отдыхающие, пришедшие на первый обед, смогли сразу и по достоинству оценить их искусство.
Стюарды и администраторы под руководством директора круиза раскладывали в папки рекламные и информационные материалы.
В общем, подготовка к предстоящему путешествию шла своим обычным ходом.
Наконец первые туристы начали собираться у трапа теплохода. Они стояли небольшими группками, в сопровождении провожающих. Рядом громоздились огромные чемоданы на колёсиках, словно люди уезжали очень далеко и, по крайней мере, не меньше, чем на полгода.
Одни стояли спокойно, делая вид, что их мало касается то, что происходит вокруг. Они с какой-то внутренней усмешкой следили за теми своими попутчиками, которые суетились, держа в руках документы и билеты, без конца проверяя дату и время отплытия. Но и те, и другие с нетерпением ждали это своё путешествие, и каждый из них связывал именно с ним какие-то свои личные надежды.
Кто-то хотел вырваться из загазованного и шумного города и насладиться красотой природы, по которой мы все так тоскуем… Кто-то хотел, хотя бы на время, уехать от бытовых и личных проблем, кто-то искал приключений, кто-то… А, впрочем, какая разница, почему эти люди собрались сейчас здесь? Значит, это было нужно им, или провидению… Как знать? Да и нужно ли это знать?
Семь дней и семь ночей они будут плыть на этом прекрасном теплоходе. Их будут кормить, за ними будут ухаживать, им будут показывать красивейшие места, о которых многие люди могут только мечтать.
Что ещё нужно человеку для того, чтобы войти в состояние полной гармонии с собой и со всем, что тебя окружает? И со всеми, кто тебя окружает.
* * *
Около стойки администратора уже толпился народ.
Пассажиры, которые ещё на пристани начали суетиться, словно боясь опоздать, старались и здесь протянуть свой паспорт и билеты стюарду раньше соседа, широко при этом улыбаясь и делая вид, что они к этому будто бы и непричастны.
Остальные терпеливо стояли в очереди, уверенные в том, что без них теплоход всё равно не отойдёт.
Заветная «Папка путешественника», ключи от каюты и талончик в ресторан придавал всем особый статус. Статус легального и полноправного туриста, или, как в этой круизной компании было принято говорить – «путешественника». Поэтому можно было уже никуда не спешить, а, благожелательно разрешив матросам помочь донести бессчётное количество чемоданов и сумок, спокойно разойтись по своим каютам.
Холл на главной палубе, где проходила регистрация, был не очень большим. Как, впрочем, на всех теплоходах этого типа, построенных в Германии и в Чехословакии в 70-80-х годах прошлого века. Но ремонт, проведённый зимой, сделал его более удобным и комфортабельным для пассажиров, а новейшее навигационное оборудование и повышенное качество GSM-связи – намного более безопасным.
По периметру холла, в простенках между дверьми в различные служебные помещения и винтовыми лестницами, ведущими на среднюю палубу, стояли небольшие уютные диванчики, обитые тёмно-коричневой кожей.
Сбоку от одного из них примостилась инвалидная коляска, в которой сидел мужчина достаточно преклонных лет.
На нём была надета светлая куртка, почти до конца застёгнутая на молнию. Из-под куртки выглядывал воротник тёмно-синей рубашки в мелкую клеточку. На голове была такого же цвета, как и рубашка, кепка с большим козырьком.
Несмотря на свой недуг, он спокойно, положив руки поверх мягкого тонкого пледа, прикрывавшего его ноги, чуть приподняв голову, чтобы не мешал козырёк кепки, внимательно рассматривал холл и людей, суетившихся вокруг.
Лицо его не выдавало особой заинтересованности в этом занятии. Оно было сдержанно-суровым. Глаза несколько прикрыты веками с очень длинными ресницами почти белого цвета. Эти ресницы совсем не подходили ни мужскому полу их обладателя, ни, тем более, почтенному его возрасту. Но зато они позволяли мужчине спокойно и ненавязчиво рассматривать своих попутчиков.
Было видно, что ему интересен каждый из них, словно с каждым из них его связывало что-то такое глубокое и неразрывное, что бывает невозможно объяснить, а только почувствовать.
