Глава 1
Поллин
Начало ноября. Мокрый снег с сильным ветром буйствовали в городе с самого утра. Ну что за погода? – ворчала я. Можно подумать, что я до сих пор живу в России, а не на Северо -Западном побережье США. Такая погода здесь редкость, особенно в это время. Настроение было паршивым. Сегодня уже было третье собеседование за последние две недели, и мне опять отказали. Я знала, конечно, что будет непросто найти работу студентке четвертого курса, но кто бы мог подумать, что это будет настолько проблематично! Всем нужен был работник на целый день, и никто не хотел принимать меня на полставки. И вот что мне теперь делать? Мне нужна работа! Расстроенная я шла по улице и размышляла об этом, не замечая, собственно, куда иду. Я порядком замерзла и промокла, когда решила остановиться и понять, где вообще нахожусь. Подняв голову и прикрывая рукой лицо от ветра, я огляделась. Куда меня занесло? Я уже должна была быть рядом с домом! Сама того не замечая, я забрела на какую-то незнакомую мне улочку, на которой за все шесть лет моего проживания в Сиэтле я ни разу не была. А я-то думала, что знаю в округе все! Ладно, для начала нужно где-нибудь немного согреться, а потом я вызову такси. Сегодня явно не тот день, когда на нем можно сэкономить.
Прямо передо мной приветливо светилась неоновая вывеска – «Книги и сувениры мадам Бейкер». Маленький магазинчик аккуратно вписался в эту улочку и занимал, предположительно, весь первый этаж небольшого двухэтажного дома из белого кирпича. Дверь и два больших витражных окна были выполнены из стеклянной мозаики и выглядели очень симпатично. Недолго думая, я смело толкнула дверь и вошла в магазин. Звякнул колокольчик, и я замерла на входе. Это было самое необычное место, которое я когда-либо видела. Комната, скорее, напоминала большой кабинет с личной библиотекой, чем лавку по продаже книг. У этого места, определенно, была душа и, возможно, своя история. Магазин занимал, как оказалось, два этажа, и сейчас здесь было пусто, тихо и тепло. Приглушенный свет в комнате компенсировали расставленные повсюду зажженные свечи. У деревянной резной лестницы, ведущей на второй этаж, стоял уютный диванчик с разбросанными на нем подушками. Напротив него располагался газовый камин, в котором сейчас плясали чуть голубоватые лепестки пламени, а между ними стоял небольшой журнальный столик. Я развязала шарф и решила пройтись мимо высоких старинных стеллажей, что тянулись с двух сторон комнаты вглубь помещения, попутно рассматривая остальной интерьер магазина. У самого входа стоял массивный деревянный стол, он был завален всевозможными бумагами и тетрадями, поверх которых лежал новенький ноутбук. И только большие старинные часы, висящие на стене позади стола, нарушали этот покой, тихо отсчитывая ход времени. Я вернулась к книгам и стала рассматривать заинтересовавшие меня. Дойдя до конца стеллажа, на одной из полок на уровне моих глаз я увидела его. Сердце забилось, словно птичка в клетке, и я осторожно потянула на себя толстый ежедневник в коричневом кожаном переплете. Его бы я не перепутала ни с чем, узнала бы из тысячи таких же ежедневников. Я медленно, дрожащими руками открыла его, непрошеная слеза скатилась по щеке и упала на исписанную страницу. Это был ежедневник моего отца.
Воспоминания мгновенно унесли меня на 8 лет назад, когда я, будучи тринадцатилетней девчонкой, тайком читала этот ежедневник и пыталась разобраться, о чем вообще пишет тут мой отец. Узнав о моем интересе к его записям, папа стал прятать его от меня, но чем больше он его прятал, тем интереснее мне было его искать. А находила я его легко, каким-то одной мне ведомым чутьем. Так было всегда, когда мне что-то было очень нужно, я сосредотачивалась, прислушивалась к себе, и моя интуиция направляла меня по нужному следу. Пара пустяков. Для меня это была просто игра, отец зря тогда беспокоился, я все равно почти ничего не понимала в его записях и через какое–то время потеряла ко всему этому интерес. Правда, правильнее было бы назвать этот ежедневник дневником. В нем отец много и обо всем размышлял, анализировал, собирал интересные статьи о достижениях в области нейробиологии и психологии. Вообще, он был человеком широких интересов, о чем говорил и род его деятельности. Он был ученым, исследователем, доктором медицинских наук, нейробиологом, психиатром, психологом и бог знает кем еще. Физика, квантовая психология, исследования в области развития мозга и способностей человека – вот чем была занята его голова большую часть времени. Но, несмотря на свои разносторонние интересы и постоянную работу, он всегда находил время для нас с мамой.
Я очень любила своих родителей и сейчас держала в руках частичку из моей прошлой жизни, воспоминание о семье, которая у меня была. Я пролистала дальше. Дневник был исписан весь. Когда я видела его последний раз, в нем оставалась неисписанной добрая половина листов. Продолжая листать ежедневник, я зацепилась за фразу: «Если люди не остановятся в области исследования человеческого мозга, то, возможно, лет через сорок-пятьдесят они достигнут такого же уровня развития своих возможностей, которые есть у нас. Возможно, они даже превзойдут нас! Человек – это намного больше, чем мы привыкли думать, и в нашем многовековом противостоянии мы уже не будем так одиноки. Каждый раз с большим трудом мы сдерживаем очередные атаки, несем большие, невосполнимые потери. Для некоторых из нас эти раны не закроются никогда. Мы не должны одни нести ответственность за судьбу мира. Нас становится все меньше. Суммарный коэффициент рождаемости в нашем мире очень низкий из-за особенностей нашего вида. Возможно, нам нужна новая «кровь», но: что Король, что весь Совет Четырех отрицательно смотрят на смешение родов, да я и сам не уверен, что это выход».
