Иногда по ночам мне снился один и тот же сон: по извилистой дорожке я спускаюсь к воде. Это озеро, не река, а именно озеро. Поверхность его блестит и очерчивает явные границы водоёма, поросшие зарослями тростника и камышом. Меня гонит к воде какая-то необъяснимая тревога и сильная паника, я боюсь не успеть и, доходя до воды, просыпаюсь. Сон оставлял ощущение реальности происходящего и смутное беспокойство чего-то неизбежного.
Я даже записался к психологу, Самуилу Миртовичу, – так звали этого целителя человеческих душ. Это был мужчина почтенных лет с проницательными глазами, солидным стажем работы и алым шарфиком на шее. Этот шарфик окончательно смутил меня. За полтора часа общения психолог брал немалые деньги, но вместо того, чтобы рассказать о своих переживаниях, о странном сне, я беспрерывно думал о его дурацком шарфике. Зачем он повязал такого яркого цвета аксессуар? Был ли Самуил Миртович любителем экстравагантности, страдал ли фарингитом или надел первое, попавшееся под руку кашне?
Сосредоточившись, я всё же объяснил психологу свою проблему. Он усадил меня в уютное мягкое кресло и начал пространное объяснение, дескать, вода – это один из важнейших спутников человека довольно часто появляется в снах. И, делая психологический анализ моего сна, он выявил, что это есть универсальный символ бессознательного ощущения скрытых эмоций, глубины личности, где таятся мои неосознанные страхи. Возможно, в прошлом я не получил от кого-то помощи или сам не успел кому-то её оказать. Психолог монотонно бубнил, обильно сдабривая свою речь терминами, теребил алый шарфик, и я заснул. В итоге проснулся от того, что профессор дёргал меня за рукав водолазки, хотя не совсем уверен в том, что он действительно профессор.
– Милейший, наше время истекло. Как вы себя чувствуете? Взгляд ваш прояснился. Думаю, всё будет отлично. Запишитесь у моей ассистентки на среду, буду вас ждать.
Я поднялся с его волшебного кресла, поминая добрым словом своего друга Сашу, который всегда ругал психологов, психотерапевтов и говорил мне:
– Послушай меня. Я без настроения, с шефом разругался, жена мозг пилит, а денег катастрофически не хватает ни на что! Соответственно, у меня жуткий депресняк. И что мне, сорокалетнему мужику, советуют? Естественно, идти к психологу. Ну, пришёл. И что он сделает? Что посоветует? Шефа уволит – потому, как только это меня спасёт? Жену мне поменяет на Верку с четвёртого этажа, или бабла отвалит погасить кредит? Да ни фига подобного. Он с меня нехилую сумму потребует и расскажет, что солнце восходит на востоке, а заходит на западе, что депрессия – мать её за ногу – это не признак слабости, а показатель того, что человек слишком долго пытался быть сильным. Это, между прочим, по Фрейду. Ну и что, поможет мне это? Нет! А поможет мне, дружище, вечер с тобой, хорошая выпивка, вот тогда и сил прибавится дальше воевать.
В принципе, Сашка был прав: ничего не дал мне этот поход к психологу. Без того проблем в жизни хватало. Тяжёлый развод с истеричкой женой, которая до свадьбы была милой спокойной девушкой, поддерживающей меня во всём, а после загса мистическим образом поменялась и стала невыносимой агрессивной фурией. И мамочка у неё всегда на подхвате, скандалы мне закатывались на пустом месте. Чтобы спокойно провести хотя бы вечер дома за просмотром футбола, я оплачивал её нескончаемые покупки и терпел её мамашу, которая приходила на пару часов, а задерживалась на неделю.
Работа у меня сложная, даже где-то творческая, веб-дизайнер. Мне хотелось спокойствия и гармонии. И тогда я на время уходил к родителям. Сначала отец с матерью принимали меня с распростёртыми объятиями: мама хлопотала у плиты, считая, что я осунулся и, наверное, недоедаю, а папа терпеливо ждал меня после работы у шахматной доски с заботливо расставленными фигурами. Такая семейная идиллия в отчем доме продолжалась от силы три-четыре дня, а потом начиналось: сначала мама, слегка укалывая, проходилась по моей семейной жизни, потом – по работе. Далее вступал отец, и шла ода моей никчемности, несостоятельности, что я не забочусь о них, стариках, а как жареный петух меня клюнет сзади, так бегу к родителям, и всё в таком духе. Потом я им надоедал, и они переключались друг на друга. Тут хоть караул кричи. Их взаимные упрёки и придирки шли нескончаемым потоком. Мне оставалось только удивляться, каким образом отец, перенесший инфаркт, и мама, жалующаяся на высокое давление, находили силы на беспрерывные склоки. Создавалось впечатление, будто силы они черпали в скандалах и завершали их с румянцем на лице, как помолодевшие. У родителей я выдерживал максимум дней шесть.
Я считал, что проблема во мне: жил неправильно, не понимал людей, даже родных не мог понять. Чувствовал себя чуть ли не изгоем, потерял вкус к жизни, ничто меня не радовало: ни высокая зарплата, ни посиделки с Сашей и товарищами. Всё, к чему стремился до недавнего времени, потеряло всякий смысл, произошла какая-то переоценка. Нужна была перезагрузка.
