1. Пролог
Говорят: под Новый год
Что ни пожелается —
Всё всегда произойдёт,
Всё всегда сбывается...
Рома
Для большинства людей Новый год – долгожданный праздник. У меня же он не вызывал никакого одухотворения и более того – удовольствия. Просто день, просто ночь, просто смена года.
Я никогда не понимал безумного восхищения при виде наряженной елки, или разукрашенных витрин. Не впадал в предпраздничную эйфорию от отблеска гирлянд и вообще предпочитал этот день считать обыденным и ничем не отличающимся от множества других.
Хотя признаю, зиму я любил. Едва ли не больше, чем все другие времена года. Даже несмотря на то, что частенько в городе была каша на дорогах, зубодробительный мороз и все вытекающие из “лютого минус тридцать” последствия. И, тем не менее, я предпочитал проводить ее в родном городе. В родной стране. Тогда как большинство знакомых за неделю до праздника стремительно паковали чемоданы и разъезжались по теплым краям греть свои бока на солнце, я наоборот, возвращался из комфортных Лос-Анджелесских плюс пятнадцать в столицу.
Вот такой я был… неправильный бизнесмен.
– Ты уже в городе? – услышал я в трубке, широким шагом пересекая здание аэропорта, стараясь особо не заострять свое внимание на потоке желающих свалить из страны туристов.
– В городе. А вы как долетели?
– Спокойно. Не передумал на счет тридцать первого? – полюбопытствовал, наверное, в тысячный раз за последние пару дней Нагорный. – Мы с девчонками будем рады гостям.
– Нет, спасибо. Анфисе и Нике привет, но этот Новый год я намерен встретить в снегу по самую макушку.
– Будешь затворником все новогодние праздники торчать дома? Поедать в одиночестве мандарины и смотреть “Один дома”?
– Глуша литрами шампанское, намотав на шею гирлянду. Нет, Дёмыч, не угадал, – пришло мое время ухмыляться. Попутно подмигивая заинтересованно поглядывающей на меня работнице аэропорта с милыми ямочками на щеках и серебристой мишурой на шее.
– Даже так? Я чего-то не знаю, и у нашего крестного кто-то появился? Вот Ника тут интересуется, надо ли тебе “плинцессу” с Мальдив привезти?
– Оставьте мальдивских принцесс себе. А я буду затворником торчать в офисе. Работы выше крыши. Через месяц снова лететь в Штаты. Времени поедать цитрусы и уничтожать игристое нет совершенно.
– Праздники? Январские? Сидеть в офисе? Бурменцев, ты это видел?
– Что? – не понял я, притормаживая и оглядываясь.
Люди, елка, чемоданы…
– Жизнь твоя мимо пролетела, что-что.
– Да ну тебя. Некогда мне жизнью заниматься. У меня проекты горят.
– Они всегда будут гореть.
– И давно ли ты таким умудренным опытом семьянином стал, Нагорный? Пару месяцев, как женат. Вы, кстати, когда обратно прилетаете?
– На Рождество. Обещали матери с отцом, что будем у них на семейном ужине. Ты тоже приглашен, и хоть в один день из десятка праздничных тебе придется выползти из своей норы и напялить костюм. Ибо мать моя тебе не простит неявку.
– Уважительных причин нет?
– Смерть разве что.
– Понял, – кивнул я. – Принял.
Перекинувшись еще парой-тройкой фраз, мы с Нагорным распрощались. Он с семьей отправился на пляж греть кости. А я отбил вызов и покинул здание аэропорта. Вышел на улицу, в морозную декабрьскую ночь.
На мгновение остановился, поднимая взгляд на медленно кружащиеся в небе пушистые снежинки. Вдохнул полный грудью колючий воздух. Тишина, спокойствие и полный штиль. Зима в самом разгаре.
Все-таки, как ни крути, а для жизни в теплых краях я совершенно не создан.
Долго наслаждаться умиротворяющей картинкой не получилось. У входа меня уже ждал водитель на служебном авто, при виде меня выскочивший из прогретого салона:
– Роман Викторович, с возвращением.
– Привет, Петь. Спасибо.
Мы с моим водителем обменялись рукопожатиями, после чего Петр, забрав у меня дорожную сумку, закинул ее в багажник, и без промедления авто тронулось с места. Выезжая на припорошенную свежим снегом загородную трассу. Красотища вокруг стояла невероятная. Хоть пешком до города топай.
– Куда едем, Роман Викторович? В ваш загородный дом? Говорят, завтра настоящий снегопад, до офиса будет добираться проблематично. Заторы на дорогах последние дни страшные, коммунальные службы не справляются. Да и вообще зима какая-то снежная.
С Петром мы работаем уже больше пяти лет, и моментами я с ним совершенно забываю, что существуем мы в статусе: начальник и подчиненный. Седовласый мощный мужик, на добрый десяток лет старше меня, который любит поболтать и время от времени травить байки. Водитель он первоклассный, да и человек хороший. С таким и в огонь, и в воду, и в глухую тайгу.
– Снегопад, говоришь? Давай тогда в город. Останусь сегодня на квартире. Давно я там не был. Машину утром пригонишь?
– Конечно, как скажете.
– А насчет зимы, – добавил я немного погодя, – снега много, зато тепло.
– Это да. Детишкам раздолье, – уж в этом вопросе водитель мой точно был сведущ. К пятидесяти годам обзавелся четырьмя спиногрызами и тремя внуками. Гордо носил звания: любящий муж, счастливый отец и заботливый дед.
Я ухмыльнулся, провожая взглядом проносящийся зимний пейзаж за окном.
Мне к моим тридцати восьми такого “счастья” не привалило. Жены нет, любимой тоже. Семьи и подавно никогда не было. Про детей вообще молчу. Временами думается, что я в принципе для нее непригоден. Для семейной жизни этой. Благодаря моему суровому детству функция «отец» еще в раннем возрасте атрофировалась. А жизнь в одиночку стала уже чем-то привычным и нормальным. Насколько вообще одиночество может быть “нормальным”.
