РОМАН
НЕ ОБРЕКАЙ МЕНЯ, СУДЬБА…
Все персонажи и события в книге вымышлены автором.
Любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны.
…Уже при покачивании колыбели решается,
куда склонится чаша весов судьбы…
Станислав Ежи Лец
…Наступил вечер. Галка украдкой пробралась в детское отделение и без труда нашла свое «чудо». Чтобы не слышали дежурные сестры, она даже сняла шлепанцы. Хотя её и так никто бы не услышал. Все были заняты: у главврача роддома, Зинаиды Петровны Бачинской, сегодня юбилей. Дежурная смена сотрудников с огромным букетом из шестидесяти пяти ярко красных роз и «Советским» шампанским дружно ушли поздравлять юбиляршу, а Галку оставили «на контроле».
Вообще сегодняшний день для Галки был одним из самых удачных. Сегодня все шло по плану, да к тому же появилась удобная возможность, никому ничего не объясняя, а просто в качестве «контролера» отделения, увидеть это новорожденное чудо, которое скоро станет принадлежать только ей.
Галка стояла возле детской кроватки, любовалась только что родившейся девочкой с большими глазами и думала: «Да, теперь она, Галка, будет мамой этой малышки. Ну и что из того, что мамаша этой крохи еще жива? Подумаешь… Временные трудности…» Ведь только она, Галка, знала, какая у роженицы Ивановой на самом деле группа крови. Оформлять результаты анализов больных старшая медсестра всегда поручала Галке и никому другому. Ивановой Галка специально вписала «чужие» результаты анализов, потому что сразу для себя решила, как будет действовать.
Галка стояла босыми ногами на холодном кафельном полу и даже не чувствовала, что ее ноги стали замерзать. Сейчас ее мысли были заняты только одним: скоро Иванова умрет, у нее большая потеря крови, и с минуты на минуту ей будут вливать донорскую кровь, естественно, не той группы.
«Завтра надо будет обязательно зайти в церковь и поставить свечку за упокой души этой Ивановой… Все же грех…» – Галка удовлетворенно улыбнулась и пошла в «Сестринскую», что-то напевая себе под нос.
С этой минуты и роженица Иванова, и ее новорожденная девочка с красивыми большими глазами были обречены. Первая – на нелепую смерть, вторая – на нелепую жизнь…
Алина, молодая бойкая секретарша, шумно ворвалась в кабинет своей начальницы и не сразу поняла, что та безудержно плачет.
Елизавета Владимировна стояла лицом к окну, как всегда подтянутая, стильно одетая, с безукоризненной прической.
Вначале Алина подумала, что Лизонька, так за глаза все сотрудники называли Елизавету Владимировну, что-то внимательно рассматривает на улице. Но присмотревшись, поняла: «Плачет. Наверное, получила очередное письмо…»
Взгляд Алины плавно переехал на стол Лизоньки. На столе и в самом деле лежал наспех вскрытый конверт и скомканное письмо из четырех строчек «сухого» текста: «На Ваш запрос… сообщаем… архивные данные не сохранились…»
Нет, Алина не читала этого письма, такого рода корреспонденцию Лизонька получала лично. Просто подобных писем пришло уже бесчисленное множество, и все они были практически одинаковы по содержанию: «На Ваш запрос… сообщаем… архивные данные не сохранились…»
В такие минуты Алине было до такой степени жаль Лизоньку, что она была готова разрыдаться и сама. Но она брала себя в руки, и, пытаясь хоть чем-то помочь начальнице, каждый раз говорила одну и ту же фразу: «Может чайку, Елизавета Владимировна?» И, заранее зная, что ответа не будет, верная помощница всегда тихонько удалялась из кабинета: «Да… На ближайшие два часа Елизаветы Владимировны ни для кого нет».
…Елизавета Владимировна, очень привлекательная женщина сорока с небольшим лет, являлась руководителем крупного рекламного агентства «Мадемуазель». «Мадемуазель» в жизни Лизоньки появилась уже в зрелом возрасте, когда они вместе с мужем Игорем Геннадьевичем, статным моложавым генералом, и младшим сыном Егором перебрались на очередное место военной службы в Москву.
С трудоустройством в новом городе у Лизы сразу не заладилось, да и профессия у нее была довольно специфичная. Более двадцати лет она отработала преподавателем в музыкальной школе по классу аккордеона, инструмента в наши дни совсем не популярного среди молодежи.
С каждым годом все труднее и труднее было сделать набор новых ребятишек в свой класс и к моменту отъезда в Москву у Лизы осталось всего полставки педагогической нагрузки. Ну а в Москве данное направление профессиональной деятельности оказалось совсем не востребованным. Вот если бы она была педагогом по классу эстрадного или джазового вокала, то другое дело – взяли бы безоговорочно.
После небольшого душевного замешательства Лиза с младшим сыном Егорушкой, так она его всегда ласково называла, решили открыть маленькую типографию, ну и попутно, на ее базе, заняться рекламной деятельностью.
«Попытка – не пытка… Лучше сегодня начать все с начала, чем остаться на склоне лет за „бортом“ жизни» – так всегда отвечала Лиза на частые вопросы своих знакомых по поводу такой неожиданного для нее вида деятельности. И была права.
