Глава 1. За потерянной границей
Сильные порывы холодного ветра били наотмашь, заставляя плотнее закрывать лицо тонкой тагелланской материей, ласкавшей кожу подобно дорогому шёлку. Но стоило лишь её натянуть, как ткань превращалась в идеальный стальной покров, который не под силу пробить метко брошенному ножу.
Гранитно-серый и антрацитовый песок медленно перекатывались под ступнями шагавших по нему путников. Возможно, не совсем верно так называть вещество, покрывавшее бескрайние просторы безлюдной пустыни. Каменной пустыни. Каждая «песчинка» — черная, серая или хрустально-прозрачная гранула с немыслимо острыми гранями. Ходить здесь способны лишь коренные жители или те, кто надевает надёжную защитную обувь со стальными вставками. Прогулка по такой поверхности напоминала хождение по битому стеклу.
Лишь дымные создания Гаутара и Балкис, сопровождавшие меня в этом нелёгком пути, могли свободно ступать на зеркально-серую поверхность, которая постоянно находилась в движении. Легко касаясь теневыми ногами острых граней, оба легко скользили по ней, порой делая это так быстро, что казалось — от пояса они полностью сотканы из пульсирующего гагатового тумана. Иногда можно было различить их едва слышный разговор на старом, давно не использующемся языке. Ничего подобного человеческому, только шелест перекатывающихся хрустальных песчинок с барханов. О чём они говорили — разобрать невозможно, но это и к лучшему. Не любили турунды посвящать людей в свои секреты.
Но я и не относился к тем, кому непременно нужно всё знать. Говорят, много будешь знать — быстро состаришься. А этого мне только ещё не хватало в мои неполные тысячу лет.
Проводники что-то друг другу прошептали и, одновременно обернувшись, посмотрели на меня. Описать их достаточно трудно. Ну, если, конечно, вы ни разу не видели подобных им вживую, и подобного счастья в ближайший момент не предвидится.
До пояса турунды вполне антропоморфны. Их кожа напоминала полночное небо, мерцавшее неясным размытым светом белых звёзд. Когда турунд двигался, белые искры слабо вспыхивали под прозрачно-чёрной кожей, не давая отвести глаз от этого завораживающего мерцания. Черты лица у них обычно мелкие и правильные. Глаза — бездонные колодцы беспроглядной тьмы, которую лишь иногда рассекают тончайшие нити, подобные серебристой паутине. Они расположены чуть выше и немногим больше сдвинуты к переносице, чем у людей. Смотреть в глаза турунду — развлечение не из лучших. Но, тем не менее, находятся те, кто лезет на рожон.
— Ш-ш-шагадар-р-р-р, — прошелестел шёпот Балкис, развеявшись ониксовым дымом по воздуху, — ты уверен, что поступаешь верно?
Говорили турунды с людьми тоже причудливо. Кажется, что каждое слово можно не только услышать, но и увидеть, как оно развеивается мрачно мерцающим дымным кружевом, будто кто-то надумал воскуривать благовония.
— Уверен, — хмыкнул я и покрепче сжал поводья чёрного животного, полностью одетого в металлическую сбрую.
Глядя на неё, можно было подумать, что она выполнена из гематита. Однако это было не так… Животное, именуемое краталом, мне любезно одолжили Гаутара и Балкис, которые прекрасно знали, что человека лучше сразу посадить на кого-то, нежели потом тянуть на своих плечах.
— Это нелепо, — выдохнул Гаутара, чуть отклоняясь от порыва ветра в мою сторону. — Пропадёш-ш-шь.
— Не впервой, — отметил я, посмотрев на турунда. — А что? Имеются серьёзные причины?
— Они всегда имеются, — тихо рассмеялась Балкис. — И не будь ты тем, кто ты есть на самом деле, мы бы не повелись на твои уговоры проводить тебя в замок.
— Давайте начнём с того, что не будь я тем, кто я есть, то вообще бы здесь моей ноги не было, — напомнил я, внимательно глядя на обоих проводников.
Иногда всё же возникало острое желание дать обоим в лоб за ехидство. И это несмотря на старую дружбу.
Балкис расхохоталась теневым смехом, а Гаутара некоторое время недоумённо смотрел на меня, а потом едва заметно покачал головой.
— Всё ш-ш-шутишь ты, Ш-шагадар-р, всё веселиш-ш-шься.
— Ну, не плакать же! — резонно возразил я и чуть сжал ногами бока кратала, давая понять зверюге, что хватит спать на ходу и надо идти быстрее.
Турунды в течение последующего пути больше ничего не говорили, но меня это не особо огорчало. Не совсем удачное напоминание о моём происхождении заставило вспомнить не слишком приятные моменты из прошлого.
Хрустально-чёрные гранулы медленно пересыпались под ногами мягко ступавшего кратала, а воображение подло окрашивало их эбеновыми чернилами, превращая в извилистые и ломаные линии староуйгурского письма, сбегавшего аккуратными столбиками сверху вниз. В отличие от согдийского, которое плавными строчками течёт справа налево.
Призрачной дымкой воспоминаний проскользнул Уйгурский каганат при династии Караханидов, цветущий и могущественный. И тут воспоминания исчезали, оставив лишь пламенеющий багрянцем насыщенный свет, и в мыслях зазвучал низкий, чуть хрипловатый голос. Он говорил мне, что надо остановиться и оглянуться, посмотреть в последний раз на родные места, потому что я их больше никогда не увижу.
