Звонок будильника прервал беспокойный сон, Александр зевнул, и поёжился от холода. В квартире было зябко. Начало осени, как ни крути, самое холодное время года, когда по ночам температура на улице падает ощутимо, а отопление ещё не включили.
Сунув ноги в тапки он прошлёпал на кухню. Добавил в чайник воды и щелкнув клавишей оставил его кипятится, а сам отправился в туалет. Да, да, утро начинается не с кофе, хотя в его утреннем распорядке он играл не последнюю роль.
Особенно потребность взбодриться ощущалась именно сегодня. Снилась какая-то очередная муть, лучи света пробивающиеся сквозь голые ветви деревьев были подобны скрюченным пальцам, что тянулись к его горлу.
Бредятина. Вот только настроение из-за такого вот репертуара "ночного кинотеатра" с самого пробуждения было изрядно подпорчено. Чувствовалась необъяснимая тревожность и подавленность. Ох уж эта осенняя хандра.
Заварив кофе и оставив его остывать, Александр принялся готовить завтрак. Ну как, "готовить"… Разогреть в микроволновке это не готовка, так, название одно.
Чтобы не терять время, отправился в комнату и, сев на кровать, натянул подобранные с пола носки. Сначала левый, и после продолжительной паузы – правый. Неловко балансируя на одной ноге натянул на себя джинсы, после чего взял со стула рубашку и, усевшись на кровать, принялся застёгивать пуговицы.
Писк микроволновки прервал его медитацию в шкаф, или "утренний тупняк", как он его называл. Пришло время закинуться топливом на день, ну и заодно включить голову, что ещё более важно. Будучи типичной "совой" он окончательно просыпался лишь после обеда, ближе к вечеру, ну а утром от спящего в кровати человека его отличало лишь умение удерживать тело в вертикальном положении.
Размешивая сахар в чашке он бессмысленно пялился в окно. Серое, хмурое утро, холод в квартире и дурное послевкусие от сна изящно дополняли вопли за стеной. Основной вокал, как обычно, был у Маринки, но пару минут спустя, ей начал "подпевать" и Семён. Что-то они последнее время зачастили… Ведь первое время, как въехали в начале года, было потише.
В подъеде тяжело хлопнула дверь и вниз по лестнице зачастили сердитые шаги. Александр понятия не имел, как шаги могут быть сердитыми, но ощущение было именно такое. Человек, вероятно Семён, не просто шёл, а топтал, бил ногами ступеньки.
Поставив посуду в раковину и глянув на часы он направился в прихожую. Ничего с ней до вечера не сделается. Одно из преимуществ холостяцкой жизни, наряду с тем, что такие вот "концерты" он слышит через стену, а не у себя дома.
Обувшись и накинув куртку он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь. "Здравствуй, холодный и жестокий мир!"
* * *
Дождя пока что не было, но, судя по небу, пойти мог в любой момент. Мимо пролетел желтый лист. То-то дворникам веселья будет! Ну а пока большей частью они ещё зеленые, ну или, скорее, грязно-зеленые, именно так они выглядели на фоне хмурого неба.
Во дворе, возле машины стоял Семён и курил, тоскливо поглядывая на облака. На заднем сидении виднелись ящики с инструментами, а на крыше – раскладная лестница.
– Здорово, сосед! – поприветствовал он Семёна. – Как ты?
– Слыхал?… – вяло поинтересовался тот.
– Сложно было не услышать. – ответил он. – Думаю, этажом выше и ниже тоже слыхали.
– Эх… – вздохнул тот и махнул рукой.
– Из-за чего весь сыр-бор то? Если не секрет.
– Да как обычно, бабские хотелки… "Не хочу быть столбовой дворянкой, хочу быть Владычицей Морскою!" – ответил он кривляясь и передразнивая жену. – Нам за съём квартиры платить каждый месяц, плюс, пытаемся откладывать на первый взнос по ипотеке, чтобы уже в своё вкладываться, а не в съемное, а ей уже сейчас хочется жить не хуже чем её подружки! Я, вон, со стройки не вылезаю по десять – двеннадцать часов, а ей всё мало!
– Сочувствую, мужик… – ответил он и от неловкости отвел взгляд в сторону. – Может… ну её нахер, а? На работе умираешь, так ещё и дома мозг клюют.
– Так-то оно так, но… люблю её, понимаешь? Дуру эту… – произнес Семён и его лицо приняло растерянно-обиженное выражение. – Ничего, немного осталось. Вот въедем в свою хату, сына заделаем, так она и успокоится.
– Ну, хорошо если так. Держись! – попытался он ободрить. – Как говорится, нас эээ… бьют, а мы крепчаем!
– Ага… – откликнулся тот. – Спасибо.
– Хорошего дня!
– И тебе.
Не успел Александр выйти со двора, как путь ему преградил Кузьмич, Ефим Кузьмич, если точнее. Фамилии его никто не знал, да и особо не интересовался, звали его больше по отчеству, да и не то, чтобы звали… обычно он сам приходил, незваным, вот как сейчас, и попробуй отвяжись.
Выглядел он как обычно, как обычно выглядит алкоголик со стажем. С хорошим таким стажем, если, конечно, тут вообще есть что-то хорошее. Не понятно, сколько ему лет даже, то ли сорок, то ли шестьдесят. Худющий, редкие волоски на черепе то ли седые, то ли просто какие-то белёсые. Кожа на лице как у несвежего покойника, вся в каких-то пятнах и шелушится.
– О! Зёма! Доброго утречка! – поприветствовал тот с энтузиазмом. – Не найдётся десяти рублей на хлеб, а?
– Знаю я твой хлеб, Кузьмич! – ответил он чуть брезгливо, обходя его слева. – С какой стати мне тебя поить за свой счёт?
