Поездка на Сахалин в этому году в наших планах не значилась. Все получилось спонтанно, как и в случае с Якутией два года назад. У Надежды была командировка, в то время как мне, работающему на удаленке, выпала уникальная возможность увидеть еще один удивительный регион нашей страны, доселе нами неизведанный, и познакомиться с интересными людьми – Сергеем Ильиным и Ириной Грошевой – соратниками и единомышленниками Надежды, о которых она мне часто рассказывала. А заодно, чтобы там не скучать, пока в Москве все спят да просыпаются, ведь разница по времени с островом составляет аж восемь часов, немного попутешествовать. Хотя, конечно, смена часового пояса сказалась и на нас самих: к вечеру мы сильно уставали, ибо, по меркам жителей столицы, трудились всю ночь, а утром вскакивали ни свет ни заря.
Меж тем Южно-Сахалинск, главный город острова, мне, в отличие от Надежды, увидеть так и не удалось, разве что мазками, разглядывая его через окно мчащегося автомобиля, причем преимущественно ранним утром или ближе к вечеру, либо спеша к месту встречи по его улочкам в тот же период. Зато историю Сахалина нам поведали в первый же день, практически по прилете. И здесь нужно отдать должное принимающей стороне: Александру Александровичу Гоголину, министру Сахалинской области по эффективному управлению регионом, организовавшему великолепную ознакомительную экскурсию, и Татьяне Александровне Силачевой, гиду из Сахалинского туристско-информационного центра, явившейся на встречу в облике айнской женщины и превратившей благодаря своим профессиональным качествам скромную, на первый взгляд, поездку в незабываемый приключенческий тур.
Однако, прежде чем углубиться в наш рассказ о красотах Сахалина, стоит немного рассказать об истории открытия этого острова, обращаясь не к современным источникам, а листая пожелтевшие страницы менее политизированных старых изданий, одним из которых является посвященная фауне острова работа русского зоолога Александра Михайловича Никольского, где он указывал, что «древнейшими деятелями по исследованию острова Сахалина являются японцы. В 1613 году в царствование правителя Кинфиро с мыса Соя, на северном берегу острова Йессо, были посланы люди для ознакомления с островом Крафто (Сахалином) и для составления карты этой страны. Первая попытка проникнуть внутрь острова была неудачной, но на следующий же год была снаряжена другая экспедиция, достигшая больших результатов»1.
На это указывал и член российской Разграничительной комиссии полковник Генерального штаба П. Г. Лилеев2, который позже, 10 апреля 1908 года, подписал во Владивостоке вместе с японским генералом-майором Осима заключительный акт, завершивший разграничение острова Сахалин между Россией и Японией по 50-й параллели северной широты3. Согласно его очерку, опубликованному в 1906 году, «первые, более определенные японские сведения о Сахалине относятся к 1613—1615 гг., когда наместник Мацмая, князь Кинфиро отправил нескольких японцев для исследования и составления карты мало известного в то время соседнего северного острова, т. е. Сахалина, называвшегося по-японски Карафуто или Крафто (по объяснению Мамиа Ринзо «Крафто» на мацмайском наречии означает «чужестранный человек»)»4. При этом, как разъясняет кандидат филологических наук Евгений Евгеньевич Ужинин, японское название острова «традиционно выводится из айн. «камуи кар (а) пут я мосири» – “ (большая) земля, сотворенная богами в устье реки» (т.е. реки Амур), с отпадением первого и последнего компонентов. Среди сахалинских айнов бытовало также название Янкемосири («земля, к которой причаливают»). У айнов Хоккайдо существовало название Карапто, которое, очевидно, является обратным заимствованием из японского языка»5.
Первым из европейцев был голландец Мартин Геритсон Де Фриз (Vries), который на корабле Castricum «плавал в 1643 году в восточных водах Сахалина, именно в заливе Терпения, но ошибочно принял этот залив за один из заливов острова Йезо (Йессо. – Д.К.)»6. И «это была уже вторая экспедиция, снаряженная для отыскания островов, богатых серебром (Gensima) и золотом (Kensima), лежащих, по сказанию, на востоке от Японии. <…> Castricum под командованием Vries’а достиг восточного берега Нипона, открыл юго-восточную часть острова Йессо, остров Штатов (Итуруп) и Землю Компании (Уруп), посетил Сахалинское море и открыл северо-восточный берег Йессо. Отсюда, идя на NNW и NW (северо-северо-запад и северо-запад. – Д.К.), достиг неизвестного берега, названного им Portland. Это был берег Сахалина»7.
Незадолго до этого, в начале апреля 1640 года, на берегу Ульи, где велась постройка двух морских судов – кочей для походов по Охотскому морю, произошло, казалось бы, рядовое событие: на группу казаков во главе с Иваном Юрьевичем Москвитиным напали ламуты. По итогам схватки удалось захватить семь нападавших. «Среди них оказался один „князек“, хорошо знавший побережье Охотского моря. От него-то и были получены русскими первые сведения о морском пути до устья Амура. Этот же „князек“ сообщил русским, что „направо, в летнюю (т.е. южную) сторону живут тунгусы, гиляки сидячие, а у них медведи кормленные“
