– Куда идем мы с Пяточком, большой-большой секрет… – пропел Грубер и остановился, вытирая со лба пот рукавом своей горки. Пот был на редкость соленым, едким, и так и норовил попасть в глаза, разъедая склеру, и ухудшая зрение. – Чинк, сука, даже машину зажал. И что мы будем делать, если на кого-нибудь нарвемся? Голым задом сверкать? С тем, что у нас с собой есть, мы даже от топтуна будем бежать дальше, чем видеть. И, Снегирь, ау, ты видишь здесь хоть что-нибудь? Хоть малейший кустик, за которым мы смогли бы спрятаться, от того же топтуна? Так что и бежать мы будем недалеко и недолго. Потому что, как ни крути, а зомбаки в этом дадут нам огромную фору.
– Ты преувеличиваешь, возможно. Нет, точно. Уж с топтуном мы с тобой вдвоем, да еще с полным зарядом твоего дара Улья как-нибудь справимся. Должны, во всяком случае, – Снегирь огляделся и, приметив невдалеке большой камень, наполовину вросший в землю, направился прямо к нему. – Но, если посмотреть на все это безобразии с другой стороны… А что мы вообще здесь делаем, и где это «здесь»?
– Понятия не имею. Нашел у кого спросить. Я же прямо-таки навигатор, настроенный на различные локации Улья, – Грубер сел рядом с другом на камень и огляделся по сторонам.
– Ты мог ограничиться простым «не знаю», – Снегирь повторил жест Грубера и вытер со лба пот. – А спросил я тебя, потому что именно ты с Чинком любовь крутишь. Хотя, нет. В последнее время он повадился уединяться с Зиной. Интересно, а ты не ревнуешь?
– С чего бы мне ревновать? – Грубер весьма натурально удивился. – Хотя, Зина… м-да. Но, это если забыть про то, что она всего лишь компьютер, зато в охренительно обольстительной оболочке.
– Извращенец, – Снегирь из-под руки посмотрел на солнце, которое словно застыло на небе на одном месте. – Я вот лично живых девушек предпочитаю. Обычных.
– Здесь нет обычных девушек, если не измененная, то иммунная, но одна будет пытаться тебя сожрать, а другая… ну, у другой вполне может весьма забавный дар Улья проклюнуться, и станет в итоге твоя обычная нимфой. Вот тогда ты забегаешь, и запоешь фальцетом.
– Умеешь ты опошлить любую, даже самую светлую идею, – Снегирь опустил руку и посмотрел на друга. Они одновременно вспомнили нимфу, которая столько наворотила в их недалеком прошлом и вздрогнули.
– Жарко-то как. – Сменил тему разговора Грубер. – А из воды, только живчика… почти нет, – добавил он, потрясся фляжкой. – Вообще ничего нет. Патронов – нет, споранов – нет, гороха – ну тут понятно, конечно же, нет. Да и если бы были патроны, из чего стрелять? Из пальца? Говорю же, придется нам с тобой еще от зараженных побегать, или не придется, тут как повезет. Живчик кончится, и если водяры не найдем, то вообще без разницы, надыбаем в итоге спораны или нет. Мы кончимся быстрее, чем нарвемся на того, кого не сможем замочить, например, ты абсолютно прав насчет моего полностью заряженного и апгрейженного дара.
– У тебя этот дар есть, хоть и почти одноразовый, да хотя бы пугио оставили, а я вообще считай, что голый, – развел руками Снегирь. – Только то, что на поясе ношу, то и сейчас при мне. А ношу я на поясе, аж полупустую флягу с живчиком и вот, – и он продемонстрировал Груберу перочинный ножик. – Крутотень, правда? И самое главное – куда нам идти? И что, мать твою, делать?
– Вот, – Грубер поднял вверх указательный палец, – а ты утверждал, что я преувеличиваю. Как бы я не преуменьшил существующую проблему, точнее множество проблем, проистекающих из одной-единственной. Так, давай попробуем разобраться: Чинк сказал, что он нас выбрал из многих других, потому что мы ему необходимы…
– Стиксу. Не Чинку, а Стиксу, – поправил Грубера Снегирь. – Чинку мы на хрен не упали.
– Да, верно, Стиксу, – Грубер усмехнулся. – Мы нужны Стиксу, чтобы исправлять возникшие очаги напряженности с перекосом в статусе кво, путем искоренения этого очага напряженности как данности. А прежде, чем искоренить, мы должны понять, в чем именно заключается нарушение и определить этот самый очаг напряженности. Я правильно понял идею, которую до нас так старательно пытался донести Чинк, настраивая на эту совершенно не халявную работенку?
– В целом, наверное, да, – покрутил кистью в воздухе Снегирь, обдумывая то, что сейчас наговорил ему Грубер и примеряя с тем, что наговорил Чинк.
– Отлично, пошли дальше. Каким образом, по мнению Чинка мы будем исправлять этот перекос, если изначально понятия не имеем, в чем именно перекос заключен? Как, мать его за ногу, мы сможем вычленить нарушение, если я даже представить себе не могу, что именно для Стикса считается нормой? Возьмем сегодняшнюю ситуацию: нас выкинули здесь ночью, практически голых, вытащив из кроватей, не снабдив ничем, включая информацию, и отправили туда-не знаю-куда, за тем-хрен пойми-за чем. Да я даже не представляю, в какую сторону нам идти, мы премся, как бараны по пустыне, в надежде наткнуться на ответ к задаче, условий которой нам никто не дал.
– Не уверен, что бараны шастают по пустыням, – хохотнул Снегирь.
– Мы – бараны, и мы шастаем, так что норм, – отмахнулся Грубер. – Но, я продолжу, хорошо? – Снегирь кивнул, с любопытством наблюдая за полностью пришедшим в себя Грубером, который начал оживать на глазах, как только Чинк предложил им такую странную работу.
