Фостен Мейн следил, как приехавшие с королевским советником стражи, пыхтя и прея, вчетвером затаскивают в кабинет огромный прикрытый тканью портрет. Тот уперся в притолоку и застрял. Носильщики в страхе обернулись к хозяину замка. Злить темного мага, способного испепелить одним взглядом, они боялись.
– Дальше, – сухо велел Фостен.
Сдержанный приказ произвел эффект магического пинка. Стражи старательно поднажали, портрет перестал цепляться за дверной проем. Тряпка собиралась гармошкой, постепенно оголяя богатую золотую раму и темный холст. В конечном итоге жалко повисла, зацепившись за уголок.
Картину прислонили к стене, едва не задев светильник. С другого конца кабинета на Фостена смотрела светловолосая девица, его будущая жена. В голубых глазах – бедно с интеллектом, зато в низком вырезе платья неожиданно богато тем, что леди показывали в вырезах. Возможно, художник увлекся во время работы или решил заказчице польстить.
– Ивонна Артисс. Хороша? – Королевский советник окончательно сорвал ткань и показным жестом отбросил на пол. – Его величество лично выбирал. Родственники девицы в восторге.
В народе ходили слухи, что четырежды вдовец Фостен Мейн своих жен пожирал. Нашелся же идиот, готовый отдать дщерь на съедение колдуну! С другой стороны, старый сводник с мнением внучатого племянника или его будущей родни не считался.
– Она приемная дочь? – в недоумении вскинул бровь Фостен.
– Обижаешь, чистая аристократическая кровь! На три поколения ни одного конюха! – возмутился советник. – Воспитана, вышколена и невинна, как душа младенца.
Собственно, как и предыдущие супруги колдуна. Других у королевских свах не водилось.
– Невинность королевский звездочет просчитал? – с иронией уточнил он.
Пропустив злой сарказм мимо ушей, советник торжественно вытащил из внутреннего кармана свернутый трубочкой королевский указ и собрался громко, с выражением зачитать.
– Уймись, – отказался счастливый вдовец в пятый раз слушать приказ скоренько жениться от назойливого родственника. Все равно, как показывал опыт, в тексте менялись исключительно имя и возраст невесты.
– Держи! – Столичный гость пересек кабинет и протянул Фостену лист с гербовой печатью.
– Оставь себе, – отказался забирать он.
Бумагу советник пристроил на неприбранный письменный стол и придавил сверху шкатулкой, чтобы не снесло сквозняком. Из-под крышки угрожающе потек черный дым. Магические артефакты не любили, когда их трогали чужаки.
– Свадьба в следующем месяце в семейной часовне Артиссов, – объявил советник. – В указе все написано. Поздравляю, дружище! Счастливого брака и здорового приплода. Может, теперь повезет.
Жаль, что в реальности тяжелыми взглядами невозможно ни испепелить, ни проклясть. Продолжать магический род Фостен не планировал, чем неимоверно удручал троюродного венценосного деда.
Его величество, возможно, успокоился бы на бастарде, однако имелась загвоздка. У мужчин из рода Мейн отпрыски появлялись лишь в законном браке. Без вариантов. Больше века назад королева Милдрет навела ядреное заклятье на гулящих сыновей. Неожиданно зловредная магия расползлась по ветвистому семейному древу и перекинулась на потомков. Никто не сумел побороть.
Фостена это устраивало. Детей он видел только в кошмарных снах, а уж кошмары у него были затейливые. Но едва темному магу исполнилось тридцать, король начал его женить. Грозил отобрать родовой замок с землями и настойчиво женил. Каждую весну новая невеста. За четыре раза не успокоился, предпринял пятую попытку. Юбилейную!
На следующий день огромный портрет попытались вытащить из кабинета. До дверного проема не донесли. Дворецкому Вернону прострелило плечо, секретарю Хэллавину отбило ногу углом рамы.
– Что делать, хозяин? – простонали калеки в два голоса.
Стараясь справиться с раздражением, Фостен потер переносицу и проскрипел:
– Оставляйте.
– Мы его прикроем, – пообещал позеленевший от боли дворецкий и скрюченный пошел искать, чем прикрыть ясный лик будущей хозяйки замка.
Почти две декады Ивонна Артисс взирала на Фостена с портрета, так ничем и не прикрытая. В конечном итоге он затянул холст черной магической вуалью. На следующий день в завесе внезапно появились две дырки, а в них – томные глаза будущей супруги. Она словно издевалась и продолжала следить за женихом, вызывая в нем приступы раздражения.
В одно мрачное, как настроение Фостена, утро секретарь пришел на завтрак с постной миной. Трапезы в замке в принципе никому не приносили удовольствия. Повар готовил не просто отвратительно, а чудовищно, но заменить его было попросту некем.
– Господин Мейн, – со скорбным видом проговорил Хэллавин, – у меня дурные вести.
– Говори, – согласился он, втайне надеясь, что повар Тобольд все-таки сжалился и свалил из замка.
– Ваша невеста ушла из жизни.
– Да неужели? – протянул Фостен, с большим интересом посмотрев на помощника.
– Представляете, какая недолговечная оказалась девица? – вздохнул тот. – Самоустранилась и выбыла из подготовки к свадьбе. Жениться не придется! Отправить ее родителям письмо с соболезнованиями?
– Пусть вернут свадебные дары, – буркнул дворецкий Вернон, ставя на стол фарфоровую супницу с кашей.
