– Вы меня слышите? – спросила Мэри.
– Да, а вы меня? – поинтересовался психолог.
– И вижу хорошо! Здравствуйте!
– Так и я вижу. – мысленно встрял кот.
– Отлично! Давайте начинать. – воодушевился док.
– Нашла развлечение…А это новая рожа какая-то незнакомая. – заключил кот.
– Я бы вас попросил убрать из комнаты все отвлекающие факторы.
– Это про меня что ли? Ну… не трогать руками – я только поел! И дверь закрыла. Темно. Ну что ж… очень недальновидно. Тапки ты, конечно, зря не спрятала.
* * *
– Утречко. Сделаю вид, что сплю. Три, два…щас пойдет мыть свои отростки на голове. То красит их, то стрижет, то коптит… В прошлый раз даже дым пошел из этой круглой штуки, и часть волос отвалилась, наверное. Надеюсь, до меня не доберется. Странная волосатая голова. Во-во! Подскочила! Скоро сдует ее на работу наконец-то. Целый день смогу точить когти о любимый синий диван. Сегодня снова в этой плоской штуке будет та незнакомая рожа. Что они там задумали? Наверняка будут обсуждать план мести за тапки, хотя, возможно, она их ещё не нашла…
– Бааарс!
– Нашла.
Хвост мелькнул под диваном. Мэри было не до разборок с котом. Раннее утро, ливень за окном и пробки заставили девушку ускориться, чтобы не опоздать на работу. Мэри только и успела бросить:
– Ну, зараза шерстяная! Я тебе вечером устрою!
– Угрозы?…И это гениальному коту?… Волосня невоспитанная. Я надеюсь, парень в плоской штуке объяснит ей вечером, кто тут зараза. Знала бы она, как ей со мной повезло! С такими умниками вроде меня нынче напряг. И что это за тон вообще? Я тут ничуть не хуже ее этого психолога. Однажды все ей выскажу. Как-нибудь…
Барс искренне не понимал, сколько еще могут продолжаться эти несусветные оскорбления. Он запрыгнул на подоконник и стал наблюдать со второго этажа за проходящими мимо людьми. Каждый из них спешил по своим делам. На лицах – отпечатки тревоги, грусти и серьезности. Только дети не боялись улыбаться новому дню. Они, розовощекие, весело и вприпрыжку возвращались из школы, словно не чувствуя веса тяжелых ранцев. Смех доносился с разных сторон улицы, разбавляя безмолвную тяжесть взрослого обремененного проблемами мира. Ребята казались такими счастливыми, невзирая на пасмурную ноябрьскую погоду. Барс, глядя на взрослых, задумался:
– Интересно, кем они себя воображают? Каждый день бредут с гримасами вместо лиц. В этом, наверное, есть какой-то смысл… Вот бы узнать какой.
Напротив дома, где жили Барс и Мэри, остановилась девочка лет восьми. Она увидела в окне угольно-черного зеленоглазого кота и улыбнулась. Школьница неотрывно смотрела на Барса, а он на нее. Глаза девочки были какими-то по-особенному добрыми. Такие были только у бабушки Мэри: голубые, глубокие. Она подолгу гладила его, сидя в своем кресле. Хвост помнил ее теплые ласковые руки и полный нежности взгляд.
Он всматривался в пористую стену падающих снежных хлопьев. Белое одеяло накрывало шапки и капюшоны, скамейки и машины, приглушая звуки большого города. Девочка и кот смотрели друг на друга, не шевелясь, словно не желая спугнуть свои теплые воспоминания, в которые каждый из них погрузился. Оба они молчали, но чувствовали, что будто бы понимают друг друга. Школьница помахала варежкой Барсу, который оперся лапами на оконное стекло, и убежала, накинув большой красный капюшон с мехом. Мысли кота прервал внезапный сильный ветер, вернув жизни привычный ход.
Хвост решил во что бы то ни стало выяснить, почему его любимая бабушка больше не живет здесь и совсем про него забыла. Мэри не упоминала о ней ни в разговорах по телефону, ни во время общения с друзьями, когда те приходили в гости. Барс был уверен, что скоро он обо всем узнает. Кот надеялся, что его прежняя хозяйка обязательно вернется.
– Просто нужно подождать. Не могла же она просто уйти и оставить меня одного.
Снег, не переставая, сыпал с небес, а Барс продолжал всматриваться в летящие снежинки, будто где-то там в глубине непогоды, в том снежном занавесе был честный ответ на такой важный для него вопрос. По крайней мере, ему хотелось так думать. Ведь где-то же он должен был быть…
* * *
– Животное! – окликнула питомца Мэри.
– Ненавижу воскресенье. В этой квартире невозможно унюхать ни одной нотки вежливости…Зато хамством уже воняет.
– Шееерсть! – веселилась девушка.
– Антонина Петровна, которая всегда называла меня ласково и по имени, вернись…
Барс потянулся и стал умываться. Мэри бросила взгляд на фото своей бабушки Тони в гостиной, от которой ей и досталось это угольно-черное животное. Она не любила котов, даже таких зеленоглазых пушистиков как Барс.
– Коты – это радость, глупая твоя волосатая голова! – усмехнулся хвост.
У Мэри были другие соображения на этот счет. Однажды ее подруга стала свидетелем довольно травматичного пения своей тети. Увлекшись приготовлением обеда, женщина исполняла свою любимую песню довольно громко уже раз десятый. В квартире проживал кот, который не любил самодеятельности. Громкое пение, бурлящий в кастрюле борщ, бегущая вода из-под крана – усатый уже не знал, как выключить женщину, поэтому, не придумав ничего лучше, кинулся со шкафа с истошным воплем ей на спину и на острых когтях спустился до самого низа тети, изменив тональность и добавив ее исполнению децибелов и нот в верхнем регистре.
