Ничто, казалось, не предвещало дождя. Был теплый сентябрьский день. Лето еще не успело окончательно сдаться самоуверенной осенней прохладе.
Небольшой уютный парк, лежавший у меня на пути, нравился мне, и поэтому около часа назад я припарковала у него машину, чтобы немного пройтись пешком до места встречи. Сейчас я возвращалась, слегка изменив свой прежний маршрут. Неровный, продавленный асфальт сменился новенькой дорожкой из плитки, и каблуки моих туфель вместо мягкого, почти неслышного звука принялись выбивать из нее звонкое металлическое стаккато.
Видимо, от закончившегося минут десять назад разговора в душе все же остался неприятный осадок, и частота моих шагов, как чуткий индикатор, стала зашкаливать, несмотря на то что внешне я сохраняла абсолютно полное спокойствие.
Я замедлила шаг и остановилась, чтобы набрать полную грудь ароматного воздуха, а затем подняла голову. На голубом и прозрачном осеннем небе висело несколько ватных шариков белых облаков. И вдруг из невидимых глазу высот материализовался фиолетовый ком дождевой тучи. Словно паршивая облезлая овца в самой середине образцовой, ослепительно белой отары.
Я опустила голову и ускорила шаг, надеясь успеть не намочить новый легкий плащ. Дорожка, мощенная щеголеватой плиткой необычной формы и расцветки, была мне незнакома. Скорее всего, ее выложили совсем недавно. Во всяком случае пару месяцев назад, во время моего последнего посещения парка, ее здесь не было. Тем не менее я решительно направилась по ней вперед в полной уверенности, что скоро выйду к стоянке с оставленной машиной. Однако мои намерения на ближайший час остались лишь намерениями – дорожка выводила прямо к тыльной стороне кирпичного здания, очертания которого показались мне смутно знакомыми.
С того момента, когда я была в нем последний раз, оно сильно изменилось, и поэтому мне не сразу удалось его узнать. Это было что-то вроде клуба с рестораном. Какое-то время я имела недолгие отношения с его хозяином. Около пяти или шести месяцев назад он пригласил меня на открытие этого заведения в качестве охранника. И хотя тогда за своей спиной мне довелось услышать высказанные ему кем-то из приглашенных явные сомнения по поводу моих профессиональных способностей, со своей работой я справилась великолепно.
Впрочем, как и всегда. Я уже успела привыкнуть к такому снисходительному пренебрежению и поэтому не обращала на него никакого внимания. А полученная подготовка, можно сказать без ложной скромности, делала меня просто бесценным профессионалом в данной области. К своим двадцати девяти годам я завершила полный курс обучения в специализированном закрытом учебном заведении, настоящее название которого было известно весьма ограниченному кругу лиц из числа высшего военного руководства страны. Мы же – его слушатели – между собой называли его просто и коротко Ворошиловкой. Все предметы и курсы Ворошиловки имели специфическую направленность, но в целом характеризовались как «диверсионно-разведывательная работа».
Полученных знаний, неоднократно закрепленных во многих спецоперациях практически всех «горячих точек» бывшего Союза и даже дальнего зарубежья, с избытком хватало, чтобы после распада моего родного отряда «Сигма» поселиться у тетушки Милы в Тарасове и иметь кусочек хлеба с маслом на ниве частного охранного бизнеса. И, несмотря на принадлежность к слабому полу, я могла дать фору любому мужскому представителю из так называемых частных охранных предприятий или, сокращенно, ЧОПов, – структур нередко весьма сомнительного рода деятельности.
Подгоняемая любопытством и начавшим настойчиво накрапывать дождем, я по той же самой дорожке обогнула здание и вышла к его фасаду. Перемены, произошедшие со времени открытия этого заведения, были просто потрясающими. Внешняя отделка полностью сменилась на более дорогую и значительно более выразительную. На окнах с матовыми, в волнообразных разводах стеклами красовались оригинальные фигурные решетки. На прилегающей к зданию площадке были оборудованы места под столики летнего кафе. Ввиду окончания летнего сезона столики были собраны и сложены около железной оградки. А в самом центре площадки, посередине выложенного из природного камня бассейна, красовался фонтан, состоящий из нескольких кованых железных чаш.
Чаши располагались друг над другом, каждая нижняя была немного больше той, что находилась сверху, и вода неторопливо и величественно перетекала через край самой верхней и далее вниз. Чаши были украшены художественной ковкой в виде растительных мотивов, а самый верх венчался железной фигуркой совы.
В самом же бассейне с одной стороны, подогнув, как полагается, одну ногу, стояла цапля, а с другой – какая-то экзотическая птица, которая определению не поддавалась и, будучи, по-видимому, плодом художественной фантазии автора, современной науке была неизвестна. Над входом мерцающая надпись летящим зеленым росчерком по – луметровой высоты сообщала название заведения: «Изумрудный сад». А другая, уже меньшая по размерам, расшифровывала и поясняла для непосвященных: «Клуб-ресторан».
