В ночной степи ни тропок, ни дорог,
Лишь ветра ошалевшего порыв.
Земля уходит пряяёмо из-под ног,
Меня в Сары-Шагане позабыв
Так напевает модифицированный вариант бардовской песни мой добрый товарищ Георгий Рыжков, начиная вспоминать о казахской Одиссее.
И снова мысли несутся в то необычное время, почти 45 лет назад, в те неведомые края, где прошел Наш Караван.
При военной аттестации оценивается, способен ли военнослужащий действовать индивидуально, или в составе группы, или универсально (так и так).
Образ Русского Каравана начинает складываться, когда вспоминаешь Ю. Гагарина, бороздившего Космос, А. Леонова, на двенадцать минут вышедшего в Космос и с трудом возвратившегося на корабль, Ф. Конюхова, проплывшего кругосветку в одиночку, красноармейца Сухова из «Белого солнца…», идущего по пустыне; моего друга В. Бочарова, каждое утро шагавшего в пургу или жару на свой объект СПД, или каждого из тех, кто прочертил свой след, работая в Бет-Пак-Дале.
Караван «по Далю» – это сборище путников в азиатских степях.
В русском же караване, бывает один идет на задание и караванит за отсутствующих путников.
В 1958 г. почти пятая часть выпускников Киевского Высшего инженерного радиотехнического училища компактно перебралась восточнее Альма Матер на три часовых пояса. Сары-Шаган, звучит тревожно… «Шагане, ты моя, Шагане, потому что я с Севера что ли?..» – начинают звенеть строчки персидских мотивов С. Есенина.
Последний раз нас временно собрали вместе на 14-ой площадке у Балхаша, и мы, молодые, обалдевшие от резкой смены окружающей среды, ждали распределения.
Юра Колябин повесил двустволку на парадный ремень и предвкушал охоту, когда «нас всех разберут на части (по войсковым частям) и мы перестанем ему мешать».
Все хорохорились, бодрились, но хотели понять свое место по работе и место службы. Кто-то у берега Балхаша сделал из камней могилу и сбил деревянный крест – вроде топографического знака нашей общины.
Нас, десять человек из КВИРТУ, комиссия распределила на площадку №1. Радиолокатор точного наведения. Что же еще надо – прямо по специальности: инженеры по радиолокации.
Выходи строиться! Стоят двенадцать бензовозов, полных горючки, – колонна на первую площадь. Места рядом с водителем – для господ лейтенантов. Прощай, Балхаш, с подмерзшим берегом, с вмерзшими в лед сучьями и какой-то желто-зеленой травой.
Сколько до первой? 130—140 км, если не заплутаем. Новые машины тропят дорогу – это особенно важно на холмах; остальные по накатанному следу с трудом одолевают очередную гору. Снег толщиной 10—15 см, солнце не греет, за дверью кабины минус 10 градусов по Цельсию.
Романтично: первое путешествие по Азии. Вот уже два часа едем, сделали пару остановок, во время которых водители собирались, учиняли симпозиум. Очередная гора впечатляет: она выше других холмов. Мы – вторые. Первый бензовоз, кряхтя, забрался наверх, и водитель оттуда машет рукой – можно ехать! Теперь взбираемся мы. Прошли 80% пути, мотор заливается, а колеса встали. Водитель кричит: «Товарищ лейтенант, сейчас задом поедем вниз, открывайте дверь и прыгайте!» Хорошо. Дверь открыл, но прыгать будем вместе.
Ситуацию внизу поняли. Бензовозы, как тараканы, стали разбегаться. Мы едем на них с полным баком. А было так солнечно и беззаботно, кругом чисто и красиво. Водитель давит на клаксон. Кажется, никого не задели.
Вспомнил, как на последнем курсе в КВИРТУ ездили на тактические занятия на трех грузовиках ГАЗ-51. Нас подрезал «Москвич». Водитель – по тормозам. Левые колеса на асфальте, правые на мокрой земле. Нас повело. Насыпная дорога, высота более трех метров. Мы закувыркались, Тент, натянутый на крепления, затрещал всеми деревяшками, лопнул, крепления проломились, а нас после кувырков накрыло на мокрой земле кузовом. Прижало сильно. Я, придавленный, стоял на шее, на мне – Чуркин.
Я прохрипел:
– Сползи, задыхаюсь.
– Не могу сдвинуться: придавило.
С двух остановившихся машин спрыгнули остальные слушатели и, обхватив по периметру кузов, на несколько секунд приподняли его. Из-под кузова стали выскакивать придавленные ребята. Вот и Чуркин слез, теперь ползу на выход я. Тогда пропела первая птичка: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь». Это было неожиданно, вероломно. И вот теперь, съезжая с горы задом наперед, с открытой дверью, с приличным тротиловым эквивалентом в баке, видя, как сумбурно разбегаются машины внизу, стало понятно, что судьба вновь о себе напоминает.
К вечеру мы потеряли дорогу на площадку. Остановились подумать. Кто-то предложил въехать на сопку и забраться на крышу кабины, чтобы увидеть где-нибудь огни вышки или свет из окон казарм.
Влезли, увидели. Вперед. Минут через сорок въехали на площадку №1.
Разместились в военной гостинице. Ночь спали в шинелях и шапках: тощие солдатские одеяла не грели, а просто укрывали, помогая сохранять место на кровати.
Утром позавтракали в столовой, и на станцию. Аппаратура только завозилась и устанавливалась, подпаивались сигнальные и силовые кабели, а шкафы стояли в хрустящей прозрачной упаковке, напоминая елочные игрушки. Разрешили походить, присмотреть, кому что понравится. Кто не найдет свою систему, тому начальство поможет. Каждый включил свою систему оценок. Критерии: сложность работы, должность, ответственность, зарплата, напряженность и продолжительность работы в сутки.
