Глава первая. Смерть продюсера
Олега Каллистратова можно было с полным правом назвать «совой». Обычно он работал до четырех-пяти часов ночи. Чтобы потом отсыпаться до полудня. На этот раз выспаться не удалось – зазвонил телефон. Звонил долго, настырно – человек на том конце провода явно знал, что Олег спит и задался целью его разбудить.
– Слушаю.
– Привет. Не торопись чертыхаться.
Каллистратов узнал голос Мигунова, знакомого журналиста из «Вечерних новостей», пронырливого человечка, у которого полстолицы числилось в знакомых.
– Ты не бросил еще свою затею?
– Какую затею? – стряхивая остатки сна, Олег провел ладонью по лицу сверху вниз.
– С книжкой.
Полгода назад, когда Каллистратов еще не обзавелся компьютером, редактор «Вечерних новостей» разрешил ему пользоваться своим – после десяти вечера. Мигунов из чистого любопытства задерживался несколько раз допоздна пока не пронюхал, что Олег заносит на дискету сырой материал для будущей книги о масонстве – его корнях, его проникновении в Россию, его настоящем.
С телефоном в руках Олег отправился на кухню, чтобы поставить греться чайник.
– Если уж ты меня разбудил, давай без предисловий.
– Ты ведь знаешь Альтшуллера?
– Который держит на плаву Сочинский кинофестиваль? Знаю понаслышке.
– Вчера я собирался взять у него интервью, но опоздал. Он страшно торопился. Предложил лететь следом к Черному морю, на очередной фестиваль.
Каллистратов держал трубку на расстоянии от уха – ему трудно было переносить спросонья полную энтузиазма скороговорку.
– Я ответил, что достижения отечественных кинематографистов меня мало волнуют. Оказывается, Альтшуллер намерен созвать там большую пресс-конференцию, чтобы поведать совсем о другом. Он не хотел говорить заранее, но бросил на бегу что-то о тайной масонской секте. Я, конечно вцепился как бульдог, но он оказался крепким орешком.
– Почему не в Москве?
– Я тоже задал этот вопрос. Он объяснил, что в столице с некоторых пор чувствует себя неуютно. Короче – я лечу на фестиваль.
– Все это попахивает очередной попыткой саморекламы, – заметил Олег.
Чайник вскипел и он сделал себе кофе.
– У меня чутье на сенсации. Полетели вместе. До начала пресс-конференции я попробую расколоть его на интервью. Сам понимаешь, в таких делах важно опередить остальных хотя бы на полкорпуса. Но надо еще вопросы задать с умом – тут тебе карты в руки.
– А билеты?
– Я уже заказал. Сварганим вместе материал, а потом подумаем куда его закинуть. Только не к нам в газету – шеф заплатит копейки.
– Если Альтшуллер действительно знает что-нибудь серьезное, я вообще отсоветую ему предавать дело гласности.
– Это было бы отлично. Если на пресс-конференции он эту тему не затронет, мы останемся монополистами.
* * *
Сочи встретил их свинцовым морем и теплым, уныло моросящим дождем. Все выглядело настолько буднично, что в реальность существования таинственной организации с архаичной символикой и сложной обрядностью верилось с трудом.
С другой стороны изыскания Каллистратова среди редких, изданных мизерными тиражами книг, неопубликованных дневников начала века, донесений царской охранки и большевистского ЧК показывали, что ходячее выражение «Мафия бессмертна» вполне применимо и к масонству. В какую бы страну не заносило его семена, растение прорастало на любой почве. И выполоть его окончательно не удавалось никому, потому что оно пускало ростки в темноту, под землю.
Везде по городу были расклеены плакаты очередного фестиваля, чувствовалась рука умелого организатора. В фойе гостиницы мелькали знакомые лица – московская киношная тусовка на неделю переместилась на юг.
– Надо уточнить у администратора – он наверняка остановился здесь, – Каллистратов уже сделал шаг к стойке, но Мигунов задержал его:
– Пошли оформим сперва аккредитацию. У гостиничного начальства голова и так идет кругом, без карточки на груди с тобой просто никто не станет разговаривать.
Девушки, которые занимались аккредитацией сами любезно сообщили номер, который забронировал себе Альтшуллер.
– Двадцать четвертый. Он всегда живет в одном и том же.
– Это значит второй этаж, – рассудил Мигунов. – Можно идти пешком.
На этаже их встретил юноша баскетбольного роста в малиновом пиджаке.
– Извините, но Григорий Евсеевич никого не принимает. Могу выдать пропуск на пресс-конференцию, осталось ровно двадцать штук.
– Молодой человек, он сам назначил нам встречу, – без тени смущения заявил Мигунов. – Давайте свяжемся с ним по телефону, и разрешим все ваши сомнения.
– Телефон отключен. Григорий Евсеевич четко и ясно сказал, чтобы его не беспокоили еще два часа.
– Передайте хотя бы записку, это очень важно.
– Хорошо.
Мигунов, не отрываясь, принялся строчить. Этот щуплый человечек все делал порывисто, энергично. В записке он напоминал про разговор перед отлетом Альтшуллера из Москвы. «Я привез с собой компетентного специалиста по тому вопросу, который вы намерены затронуть. Очень важно, чтобы вы переговорили с ним заранее.»
Молодой человек в малиновом пиджаке взял сложенный вдвое листок бумаги и направился по коридору к двери с золоченым номером «двадцать четыре». Остановился, пригладил рукой волосы, застегнул пиджак на одну пуговицу и отчетливо постучал.
