Какая странная сила заключена в одежде.
Исаак Башевис Зингер
Он вел себя как-то необычно: склонился к ней, словно желая что-то шепнуть на ушко, как это часто делают влюбленные, и даже немного привалился к ней боком. Она повернула голову и совершенно инстинктивно прижалась к нему, словно ожидая поцелуя; она чувствовала, что все у нее в порядке и хорошенькая шляпка по-прежнему сидит идеально.
И вдруг лицо странным образом обмякло.
Она даже не сразу поняла, в чем дело.
А потом что-то – серое, темное – рухнуло на багажник лимузина сзади. И она, оттолкнув мужа, попыталась это схватить. Вцепилась и не выпускала. Серое нечто больше всего походило на сломанное птичье крыло.
Документальная съемка запечатлела эту сцену: полицейский, прыгнув сверху на «Линкольн-1961», рывком бросает ее на сиденье, прямо на тело мужа, и прикрывает их обоих своим телом.
В кадре не видны ни тридцать шесть красных роз на длинных стеблях, рассыпавшихся по полу, ни лицо этого полицейского.
Их сердца бились в унисон – одно над другим. Затем наступила тишина.
Это было вовсе не крыло птицы.
– О нет… – только и сумела вымолвить она.
В хаосе этих мгновений внимание полицейского отчего-то полностью сосредоточилось на ее костюме. Он понимал, что буквально сокрушил женщину, навалившись на нее всем телом и вдавив ее лицо в лицо раненого мужа. Но ничего не поделаешь, так уж вышло. Хотя ему было страшно даже об этом подумать. И он постарался думать только о розовом костюме, который был сейчас под ним.
Она была странно спокойна. Он ожидал пронзительного вопля, но она даже не вскрикнула.
«Красивый костюм», – напишет он впоследствии в мемуарах.
Большинство тех, кто помнит тот день в Далласе[1], сразу вспоминают черно-белые кадры не самого лучшего качества. Однако непосредственным свидетелям трагедии навсегда запомнился розовый костюм.
В то утро весь зал ждал только ее прибытия. Президент в шутку заметил, что она, как всегда, опаздывает, однако она совсем не опаздывала. Ведущий собрание прекрасно понимал: появление супруги Президента должно произвести поистине незабываемое впечатление. Оркестр наигрывал «The Eyes of Texas Are Upon You»[2].
Когда она, наконец, вошла в зал, все головы разом повернулись в ее сторону; все глаза следили за тем, как она поднимается на сцену. Ее встретили оглушительными аплодисментами. Даже Президент встал и сказал, смеясь:
– А во что одеты мы с Линдоном[3], никому не интересно.
Этот розовый костюм был его любимым. Она часто его надевала. «Ты выглядишь в нем потрясающе», – говорил он. И заранее попросил надеть в тот день именно розовый костюм.
И она «выглядела просто прелестно», как впоследствии заявил репортерам пресс-секретарь Президента. Даже Линдон при виде нее улыбнулся.
Когда на подземной автостоянке госпиталя стало ясно, что все кончено, Lady Bird[4], уходя, оглянулась через плечо, чтобы в последний раз увидеть Президента. Его лимузин стоял в сторонке, как брошенный пес. Дверцы были распахнуты настежь. Вокруг царил невероятный хаос, и ей бросилось в глаза «нечто бесформенное, розовое, цвета опавших яблоневых лепестков, лежавшее на заднем сиденье». Полицейские никак не могли внести Президента внутрь: они толпились вокруг темно-синего «Линкольна», умоляя супругу Президента выйти, но она по-прежнему без движения лежала на теле мужа.
Ни врачей, ни медсестер рядом не было. Да они, собственно, и не требовались.
Все началось девяносто минут спустя на борту номер один ВВС США. ЛБД[5] стоял, опустив руку на Библию. Вдова стояла с ним рядом, по-прежнему одетая в розовый костюм. Фотограф так ее поставил, что разглядеть можно было лишь крошечное пятнышко крови на рукаве. Lady Bird пыталась заставить ее переодеться; горничная приготовила какое-то белое платье.
– Вы очень добры, – машинально сказала она, но не стала переодеваться и согласилась лишь умыться, о чем впоследствии пожалела. – Но пусть они видят, что натворили.
Сделали только черно-белые фотографии; на них мало что можно было рассмотреть.
В пять утра 23 ноября, через двадцать часов после того, как она надела розовый костюм, чтобы встретиться с мужем в парадном зале – и уже после того, как тело Президента доставили для вскрытия в Военно-морской госпиталь Бетесды, – она в последний раз вернулась в свои апартаменты. Двадцать часов. Тысяча девятьсот километров. Расстояние от жены до вдовы.
Там она, наконец, сняла с себя этот костюм.
Пока она находилась в ванной, костюм унесли. Одни говорят, что горничная сунула его в пакет из плотной коричневой бумаги и спрятала в кабинете. Другие утверждают, что костюм сразу отдали сотрудникам секретной службы. Но тогда на розовый костюм никто толком внимания не обратил.
Сквозь хаос того дня словно просачивались обрывки сведений: перепечатанная на машинке копия маршрута Президента, покрытое пятнами меню завтрака, разрозненные листки списка приглашенных на собрание в Далласе, фотографии вереницы автомобилей перед зданием отеля «Техас». Но розовый костюм куда-то исчез.
