Рождество Христово: жар зимнего Солнца
Рождество в России – зимний, холодный праздник. Торжество пришествия Бога в мир она встречает белизной снега, мягкими пушистыми сугробами да голыми ветвями давно растерявших листву деревьев. И лишь зеленые ели – непременный атрибут русского Рождества – напоминают о том, что по прошествии зимы подобной же зеленью вновь украсится вся природа. Пожалуй, именно такое – ледяное, неприветливое Рождество – и может лучше всего явить суть события, происшедшего два тысячелетия назад, когда на свет появился Богомладенец Христос…
Та земля, на которую некогда пришел Спаситель, где родился Господь, – это, прежде всего, жаркая, выжженная солнцем Палестина. Да, она – особенно на территории родной Христу Галилеи – бывает ярко и празднично украшена обширными плодородными полями, раскинувшимися по холмам бескрайними виноградниками, увенчана зелеными вершинами гор.
Но даже эту ее радостную и светлую красоту настойчиво и тесно обступают со всех сторон серые пустыни и обточенные сухими ветрами скалы. Это маленькая и засушливая страна, где самое рядовое для нас, по привычным русским масштабам, Геннисаретское озеро всегда казалось ее жителям самым настоящим морем, а небольшая река Иордан мнилась широким и полноводным потоком.
Конечно же, в природе Святой Земли внешне ничто даже отдаленно не напоминает о снегах и холоде русской зимы, во время которой мы празднуем Рождество Спасителя. Но в те дни, когда в небольшом городке Вифлееме родился Господь, все духовное пространство Палестины оказалось поистине сковано суровым холодом и льдом. И пусть солнце, даже по зимнему времени (Церковь издревле верила в то, что Рождество Христово произошло именно зимой), ярко светило в небе над Иудеей, хорошо прогревая ее землю в дневные часы, – известно, что храмовые пастухи по зиме выгоняли в поле свои стада, – здесь царил иной, совершенно особенный холод: ведь в те времена еврейский народ охладел в своей вере. Та истина, что была некогда открыта Богом Аврааму и Исааку, Иакову, Моисею и многим другим древним ветхозаветным праотцам и пророкам, оказалась ныне подменена «преданиями старцев», ложным пониманием Божественного Откровения, легендами и мифами, заступившими место Истины. Иудейские законничество и начетничество почти полностью вытеснили в богоизбранном народе его прежнюю искреннюю и горячую любовь к Господу. Не лучше обстояли дела с поиском Истины и в окружающем Палестину языческом мире: у аристократии – цинизм или же показное равнодушие к самому понятию живой и неподдельной веры, у романтиков и философов – жажда оккультных переживаний. Кто-то холодно и лицемерно изображал, будто чтит своих богов, дабы продемонстрировать гражданскую и политическую благонадежность по отношению к Римской империи. Кто-то устремлялся на языческие капища и тонул в темной бездне ложных и губительных духовных откровений, мистических переживаний – среди многочисленных адептов вошедших в моду восточных культов.
В эпоху пришествия в мир Христа прекрасное Средиземноморье, как всегда, сияло и искрилось под лучами жаркого южного солнца – но таким был лишь внешний облик того мира. На самом же деле он был скован ледяным холодом богооставленности и оккультизма. Двенадцать месяцев в году в нем царила непреходящая духовная зима.
И вот однажды – в дни правления Римом императора Августа Октавиана – над миром взошло еще одно Солнце: духовное Солнце Правды (Мал. 4: 2). Именно это новое Солнце – ставший Человеком и родившийся на земле ради нашего искупления Сын Божий – оказалось в силах растопить Своими лучами лед той долгой духовной зимы. Впрочем, событие Рождества Христова было лишь началом наступавшей весны всеобщего спасения. Ожидаемое цветущее лето, чаемая древними праведниками и пророками полнота жизни в Боге все еще были не близко. За Рождеством Христовым должны были последовать Крест и Воскресение Господа, а также событие рождения Церкви Христовой – сошествие Святого Духа на апостолов. Но и теперь, в день Рождества Спасителя, восстававшее над миром новое духовное Солнце уже начало явственно согревать Своими Божественными лучами всю вселенную…
Почти во всех русских православных храмах и монастырях существует добрая традиция: на Рождество в них ставится так называемый вертеп – из подручного материала устраивается небольшая пещерка, устилаемая соломой, с фигурками ангелов, пастухов, животных. В центре этих незамысловатых яслей кладется праздничная икона Рождества, изображающая Богоматерь и новорожденного Младенца Христа. Иногда такой вертеп устанавливается даже не в самом храме, а рядом во дворе – прямо на улице, на морозном зимнем воздухе. Прихожане делают высокий снежный сугроб и выкапывают в нем самую настоящую пещеру – порой такую большую, что в нее можно забраться и поклониться Богомладенцу, приложившись к стоящей внутри иконе Рождества.
Вертепы, устраиваемые в снегу нашей северной русской зимой, – очень точный духовный образ события, случившегося в далеком южном Вифлееме более двух тысячелетий назад. Наверное, той ночью в пещере Рождества Богомладенцу Христу было очень холодно – почти так же, как морозно в этой нашей русской снежной пещерке. Младенца тогда согревало лишь дыхание двух склонившихся над ним животных – вола и ослика. Но еще холоднее было Сыну Божию родиться в мире, в котором давно позабыли о подлинном Источнике духовного тепла – о Боге, животворящем и согревающем все Свое творение теплом Божественной благодати.
