Вы заметили, что, если качаться на качелях во взрослом возрасте, удовольствия это приносит куда больше, чем в детстве? Наверное, потому, что в детстве – это обычное занятие, доступное ребенку в любой момент, а для взрослого – укромная радость, чтобы посторонние не заметили и не начали пялиться с усмешкой. Поскрипывание качелей – в этом приморском влажном климате все поскрипывает, покряхтывает и облезает уже через неделю после покупки! – заполняет всю меня до отказа. Наверное, это происходит потому, что жизнь моя покатилась в тартарары, полетели клочки по закоулочкам, много свободного места образовалось, и есть емкости для заполнения.
Состояние невесомости и опустошенности. Ночь, качели и тихий шорох волн Атлантики. Все безопасно, все живы и здоровы, финансы позволяют не начать голодать прямо завтра – ровно то, о чем мечталось всю жизнь и чего просила у Господа Бога. Почему же теперь, когда все это в наличии, мне так плохо, так тошно, так хочется заснуть и не проснуться? Суицид – не про меня. А вот от внезапной и естественной кончины, по возможности – безболезненной, я бы сейчас не отказалась.
Где-то в формулировке желаний была допущена ошибка, наверное. Отмотать бы назад, найти тот день, тот час, когда я сделала неправильный выбор на развилке, и все переиграть. Перестроить, изменить, взять «подсказку зала» или «помощь друга». Глупые детские надежды. Не отмотаю и не переиграю. Выход наверняка есть, но, кажется, у меня нет сил доползти до него, докарабкаться. Да и нужно ли, хочу ли я вот этого всего – ползти, карабкаться и в итоге изменить настоящее? Ну, хотя бы отмотаю пленку назад, покопаюсь в прошлом.
* * *
Новосибирск. Морозный декабрь 2013-го. Мы с мужем Сергеем завтракаем на нашей уютной кухне, планируем предстоящие новогодние каникулы.
– Слушай, давай, может, на несколько дней пораньше в Москву сорвемся? Очень я по Катьке соскучилась. Хоть они и приезжали с Виктором весной, а как-то вот не навидалась я с дочерью. А тут так удобно складывается: Витя будет по делам своим командировочным мотаться, а мы Катьку у него умыкнем. Шопинг там всякий, салоны-театры, наши девочковые развлечения. Да и ты хотел в хед-офис «Сименса» съездить, поговорить про контракты на будущий год. Что-то, мне кажется, их здешний маркетинг налево стал посматривать, как бы не ушел клиент. У нас под будущий год уже солидная платформа для работы заложена – чувствую, пролетим, если не подсуетимся.
– Ир, мне кажется, ты зря паникуешь. Возможностей больше, чем у нашего рекламного агентства, в регионе мало у кого. На ногах стоим довольно крепко. Да и выкуп рекламных поверхностей на будущий год мы уже с ними согласовали – а это что значит? Это значит, что соскакивать они не собираются. Но повидаться с Хансом можно, отчего б не повидаться. Кедровой настойки отвезу: ему в прошлый раз она очень понравилась. Заодно и поговорим про планы на 2014-й.
– Эх, вот ты у меня настоящий деловой мужик. Из всего моего монолога услышал только про бизнес. А про дочь – как не с тобой разговаривала.
– Ну ладно, не начинай. Все я услышал, ты же знаешь. Можно подумать, я Катьку не люблю и не скучаю. Поехали, чего тут долго рассуждать. Попроси секретаршу билеты нам заказать. Только с датой давай поточнее определимся, как до офиса доедем. Я в еженедельник загляну, попробую подвигать встречи, что-то и на Игоря можно будет перевалить.
– Прямо олигарх крутой, ты посмотри. Ладно, договорим в офисе.
Ссориться с мужем мне совсем не хотелось. Ну, поддела чуть-чуть мужика, и будет с него. У Сергея зазвонил телефон, я взяла свою чашку с кофе и пошла в зимний сад.
Плетеное кресло под большим рододендроном было моим любимым утренним местом. Впереди, во всю стеклянную стену, – наш прекрасный заснеженный сад, по которому бегает, устраивая себе утреннюю разминку, алабай Грицай; скоро мы уберем его в вольер, перед тем как выгнать машину из гаража и открыть ворота, вот и старается мохнатый подзарядиться перед нашим отъездом, набегаться впрок. До него у нас жила русская борзая, Буря, прямо как у настоящих старосветских помещиков. С ней произошла смешная история, когда мы только-только сюда переехали.
Поселок у нас довольно пафосный, и, когда мы только купили здесь дом, местная община довольно долго к нам присматривалась, прежде чем принять в свои ряды. Мы старались соответствовать: пьяных и шумных вечеринок не устраивать, после 23:00 не шуметь, за ворота в трениках не выходить, за газоном вдоль своего забора тщательно ухаживать, и все такое. Через месяц-другой после вселения мы с Сергеем решили устроить новоселье.
Прекрасно посидели, душевно пообщались с гостями; без серьезных поводов мы с друзьями перестали просто так встречаться, как в молодости, на шашлыки там или вместе в кино. А здесь – кому-то неудобно было отказать, кого-то просто мучило любопытство, что там за дом они купили и что за такой закрытый поселок (про него много слухов в городе ходило), кому – деловые вопросы порешать. Так что «гостевой аншлаг» нам был обеспечен. Шашлыки, рыба и овощи гриль, многоярусный торт со свечами, душевное общение по группам, деловое и дружеское одновременно; наконец, вечер подошел к концу. Буря все это время то ходила между гостями, то лежала под голубой елью, посаженной предыдущими владельцами дома, и с некоторой царственной надменностью, свойственной борзым, любовалась происходящим.
