– Кофе?
Она радостно кивнула и потянулась в кровати. Он встал, поцеловал её и пошёл на кухню.
Через десять минут аромат сваренного кофе заставил её открыть глаза. Перед ней на подносе стояли две чашки и бутерброды.
– Когда ты успел? – она приятно удивлена.
Он не ответил, подмигнул и придвинул к ней чашку поменьше, со смешным медведем и сердечком.
– Забавная чашка.
– Моя любимая.
– О, тут надпись… «Думай обо мне каждое мгновение».
Она поспешила объяснить:
– Это я сама себе купила. Мишка понравился.
– Сама? С такой надписью и сердечком? Уверена? Может, поклонник? Да ты не переживай, что здесь такого – подумаешь, поклонник чашку подарил.
– Говорю же, нет. Какой поклонник?
– Не знаю, какой. Который хотел, чтобы ты о нём думала.
– Да нет же, говорю, сама купила!
– Ну хорошо, не переживай так. Съешь бутербродик. С сыром или с икрой?
Начала жевать и задумалась. Как же его звали? Коля, кажется. Скромный такой. Всё в кино звал. А она ни разу не пошла, отшила. Сейчас даже не понятно, почему. На прощание мялся и наконец вручил какой-то свёрток: «Вот, возьми, это на память, чтобы вспоминала меня». Как-то тепло стало от чистоты его чувств.
На следующее утро, наливая чай, сказала вполголоса, глядя на чашку:
– Ну, привет, Коля!
Вот ведь негодяй. Добился своего.
На свидании всё пошло не так. Впрочем, я так и думал. Вообще не надо было о нём договариваться! Проклятая вежливость…
Бегу, чертыхаясь, так как проехал нужную станцию, опять зачитавшись. Вбегаю в кафе, вижу её, сидящую спиной, чёрные волосы мягко накрывают плечи. Неуклюже плюхаюсь на стул напротив, по пути толкая официанта, говорю: «Привет», но это не она. Не она! Девушка смотрит на меня с удивлением и интересом. И конечно, тут же крепкий детина толкает меня в бок и уточняет: «Парень, ты не ошибся?»
Я беспомощно оглядываюсь и ловлю наконец её взгляд. Она улыбается – видимо, наблюдала всю сцену.
– Как нога и туфли?
– Всё хорошо. Зря ты это затеял, всё в порядке, не стоило.
Вчера, возвращаясь с работы на метро (на машине не поехал – хотелось дочитать так увлёкшую меня книгу, «Камо грядеши» Сенкевича), отпустил поручень и при резком торможении поезда достаточно чувствительно приложился к стоящей рядом девушке, ещё и ей на ногу наступил. Девушка вздрогнула, мгновение недоумённо смотрела на меня и вдруг заплакала. Я оторопел и начал извиняться:
– Простите, пожалуйста, не удержался. Ну простите! Почему вы плачете?
Она вдруг перестала плакать и воскликнула с вызовом:
– Мне больно!
– Я не хотел (что за детсадовские штампы!).
– А мне-то что! Вы что, не могли держаться получше? Неужели сложно?
А потом, всхлипывая, добавила:
– Вы мне туфли испортили…
Я опешил, и это, видимо, было заметно по моему лицу, потому что всхлипы прекратились. Чувство вины меня ещё мучило (было невыносимо смотреть на плачущую из-за меня девушку), но вдруг возникла обида: я же не специально, чего на меня кричать?! Это было тем более странно, что девушка производила впечатление не скандальной, а в руках держала томик ещё советского издания Тургенева – обратил внимание – люблю старые книги с желтеющими страницами, пахнущими временем. А тут ещё плач – я совсем растерялся.
В общем, она меня простила, мы почти мило улыбнулись друг другу и углубились каждый в свою книгу, крепко держась за поручни, конечно.
Но читать я не мог. Меня вдруг накрыло такое раскаяние, как будто я совершил что-то страшное. Так и стояло перед глазами её заплаканное лицо, благо для того чтобы обновить воспоминание, достаточно было повернуть голову.
– Простите меня ещё раз, – обратился к ней опять я, когда поезд остановился на следующей станции.
– Да ничего.
– Послушайте, как вас зовут?
– Настя.
– А меня Михаил. Можно вас как-нибудь угостить кофе? Мне так неудобно, что я заставил вас плакать.
На её лице появилась настороженность, и она уже начала качать головой, собираясь, видимо, сказать «нет», но тут её взгляд упал на мою книгу. Было видно, что она удивилась, потом задумалась и уже спокойнее сказала:
– Давайте, только я не могу сейчас.
– Может, перейдём на «ты»?
– Давайте… Давай.
Договорились встретиться на следующий день. Засыпалось плохо, её слёзы не давали думать ни о чём другом. Было стыдно и почему-то сладко…
Мы пьём кофе и разговариваем. На улице дождь, и от этого не хочется уходить. И не только от этого. Мне хорошо. Мне очень хорошо! Но это было ненадолго, как выяснилось…
Настя смотрит в телефон и говорит:
