От восточной Африки до южной Малороссии
Кто-то живет кабачком (или капустой) – у него все наверху, напоказ. Под землей он держит лишь небольшой корешок, часто довольно крепкий, но обычно тощий, невзрачный. Другой, наоборот, существует морковкой (или картошкой), главное его достоинство внизу, под землей. Оно для него самое важное, коренное, сверху же торчит только зеленушка, может быть, и красивая, но бесполезная, для еды непригодная.
Кому из них лучше живется, кому хуже? Сразу и не скажешь, но, скорее всего, это зависит от индивидуальной потребности, от вкусов – кому-то больше хочется кочерыжкой похрустеть, побрендеть, а кто-то вглубь смотрит, в корень.
Но как часто встречаются и те, кто изо всех сил рвутся поменять свою коренную ориентацию. Особенно этим отличаются арбузы, тыквы с короткими корежками и короткой памятью. Достигнув взрослой зрелости, окрепнув на родительских харчах, отрываются они от земли и катятся по ней безродными кругляками – «перекати-полями».
Больше всего это относится к эмигрантам первого поколения, стремящимся побыстрее избавиться от обрывков своих корней и поплотнее слиться с местным людом.
Но есть один древний народ – евреи, который веками не теряет своей самобытности, хотя и обладает удивительной способностью каждый раз очень плотно приспосабливаться к новой среде обитания. А ведь за две с половиной тысячи лет существования ему вынужденно приходилось ее многократно менять. Евреи безоговорочно, иногда даже с большим энтузиазмом, принимали чужой образ жизни, язык, идеологию, но всегда и всюду оставались евреями.
* * *
Рожденный и выросший на сорной почве воинственного атеизма и агрессивного антисемитизма, я тоже жил дуалистом, был двуликим, двусторонним, как лист бумаги. Наслаждаясь Гоголем и Чеховым, русскими романсами и частушками, я с удовольствием читал Ш.Алейхема и Д.Бергельсона, ходил в театры ГОСЕТ, «Шалом», танцевал «Семь сорок» и «Фрейлекс».
Таким образом, мне всегда нравились оба упомянутых выше типа овощей. Но даже, будучи с детства красным карапузом-арбузом, а потом тем самым синим кабачком с коротким корешком в земле, я все равно не терял интереса к тому, что там находится внизу подо мною.
А корень у меня, еврея-ашкенази, оказаывается, очень длинный. Он уходит аж на 150 или даже 200 тысяч лет назад к одной из юных особ, которая вместе с тысячами других смельчаков покинула родную шалашную деревушку, уютно приткнувшуюся к джунглям северо-восточной Африки (Рис. 1). На утлых лодках они пересекли Бабель-Мандебский пролив Красного моря и поселились на Арабском полуострове.