Все началось на званом вечере – почти все интересное начинается на званых вечерах.
Званый вечер, о котором пойдет речь, был, спору нет, не из блестящих. Ужин подали определенно скудный. Человек, нанятый играть на альте, причинял инструменту одни страдания. Из-за недостатка свечей – сугубо по причине хозяйского недосмотра, а вовсе не из-за финансовой неспособности обеспечить освещение – в комнатах царила пугающая полутьма.
«Как романтично!» – великодушно воскликнула миссис Бёртон несколькими часами ранее, когда она с племянницей совершала гранд-тур по дому и едва избежала лобового столкновения со служанкой, несущей на подносе разбавленный пунш; та ловко уклонилась в сторону и мгновение спустя растворилась в сумраке.
Романтикой тут и не пахло. Тетя обещала вечер, наполненный искусными танцами, нежными дружескими прикосновениями, а также обилие достойных холостяков с сияющими пуговицами на мундирах и щегольскими усиками. Вместо того чтобы наслаждаться всем вышеперечисленным, Джорджиана сидела в мрачной нише в пустом коридоре, завязывала и распускала узелки на своей второй после лучшей ленте и с тоской думала о похоронном обряде викингов.
Древнескандинавских воинов часто клали на погребальный костер в ладье, наполненной их личным имуществом. Об этом обычае девушка прочла в одной из дядиных книг, и чуть ранее на неделе она долго и оживленно болтала о нем за ужином, пока ела картошку.
Джорджиана только начала рассказывать о том, что жены и рабы отправлялись в мир иной вслед за своим господином, как миссис Бёртон неожиданно властным жестом хлопнула рукой по столу и воскликнула:
– Ты уже все сказала, Джорджиана?
Девушка подняла глаза от тарелки с картошкой и обнаружила, что тетино лицо превратилось в маску абсолютного ужаса.
– Простите, миссис Бёртон, но если вы только позволите мне закончить… Я думаю, жены и рабы были не прочь отправляться вслед за викингами в мир иной. Древние скандинавы верили в некое подобие рая. Если завтра мистер Бёртон споткнется на утренней прогулке и раскроит себе череп, ударившись о камень, разве вам не захочется последовать за ним? Если рай такой чудесный, как все говорят, это будет словно курорт. Вы так ждете сентября, чтобы поехать в Сент-Айвс, вот и получится, что вы как будто отправляетесь туда пораньше. Разве вы бы не бросились на погребальный костер ради того, чтобы завтра оказаться в Сент-Айвсе?
Оказалось, что миссис Бёртон не бросилась бы на погребальный костер. И викинги были исключены из списка тем для светской беседы.
За те тринадцать дней, что Джорджиана успела провести у дяди с тетей, она узнала о них больше, чем за все двадцать лет своей жизни. Она довольно быстро уяснила, что Бёртоны, люди весьма добрые и любезные, были при этом великими умельцами заполнять свои дни всевозможными мелкими домашними делами, которые не доставляли Джорджиане никакого удовольствия. Любое предложение выбраться на свежий воздух или заняться чем-нибудь, хотя бы самую малость отдающим волнением или забавой, отметалось, сопровождаемое торжественным заявлением: пока еще надо помочь ей «укорениться».
Джорджиане казалось, что она уже укоренилась до такой степени, что, заставь ее кто-то укорениться еще сильнее, она потеряет всякую чувствительность и превратится в составную часть дома – человеческий эквивалент несущей балки. Совсем недавно ей пришлось целый день провести в своей новой и довольно тесной спальне за вынужденной примеркой всех имевшихся у нее предметов одежды, пока миссис Бёртон и застенчивая горничная Эммелина проверяли их на предмет необходимой починки и переделки. К тому времени, как они вынесли вердикт последней ночной сорочке, Джорджиана вконец извелась, обозлилась и в глазах ее начало посверкивать безумие.
Вне всякого сомнения, миссис Бёртон полагала, что процедура должного «укоренения» требует длительного периода скуки и одиночества, настолько мучительных, чтобы подвергнутый им субъект пал духом и оттого сделался не в состоянии бунтовать против устоявшейся в доме рутины и лишь снова и снова перечитывал рекламные объявления в местной газете, укладывал сотни вышивальных игл по размеру или обсуждал грядущий обед на три персоны так, словно накормить предстояло пять тысяч человек. Утро, когда соседская лошадь сбежала из стойла и носилась по саду кругами, обалдев от внезапно обретенной свободы, так ярко сверкнуло среди серых будней Джорджианы, что она тешила себя воспоминаниями о нем еще несколько дней.
В романах новая жизнь начиналась не так, а романов Джорджиана прочла немало. Две недели назад она втащила в дом Бёртонов сундук в два раза тяжелее себя, набитый привезенными из дома томами, с которыми не смогла расстаться. Во всех известных ей книгах героиня, переехав в новый город, новую усадьбу или новый замок, тут же либо погружалась в водоворот отчаянных приключений, либо терялась на зловещих пустошах, либо падала без чувств в объятия случайно проходящего мимо – и очень красивого! – джентльмена.
