– Где же этот чертов пульт? – с досадой спросила я сама себя, поскольку в квартире больше никого не было.
Часы показывали без одной минуты шесть. А я стараюсь, когда только это возможно, смотреть по телевизору местные новости. В моей профессии частного детектива это просто необходимо делать, чтобы быть в курсе последних событий.
И вот, вернувшись домой вовремя, я не могу включить телевизор, потому что куда-то запропастился этот самый чертов пульт дистанционного управления.
Люди окружили себя многими полезными, украшающими и облегчающими жизнь вещами. Но этот, казалось бы, безусловно, положительный факт имеет свою оборотную сторону. Мы становимся слишком зависимыми от этих самых вещей. Поломка телевизора, особенно если он в семье единственный, воспринимается почти как потеря близкого родственника, а уж неисправность холодильника – просто стихийное бедствие, затмевающее по своим последствиям наводнение где-нибудь в Бангладеш. Мне всегда хотелось узнать, на сколько часов нужно отключить электричество в каком-нибудь крупном городе, чтобы он превратился в абсолютно непригодное для обитания место и люди в ужасе побежали из него, словно тараканы из обрызганной дихлофосом кухни.
Пульт наконец обнаружился. Он почему-то лежал в кармане махрового купального халата. Если бы я не была детективом, то вполне могла не найти его до очередного визита в ванную. Все-таки мне очень повезло с профессией. Просто трудно понять, как находят свои вещи одинокие женщины, не являющиеся профессионалами в этом деле.
Телевизор мягко щелкнул и через несколько мгновений заговорил хорошо знакомым голосом диктора одного из местных каналов. Ничего интересного он, правда, не сообщил. Во всяком случае, для меня. Но не исключаю, что в городе имеется некто, воспринявший как важную новость известие о том, что губернатор, облачившись в белоснежный халат, лично посетил приглянувшийся ему коровник.
Конец мая в этом году выпал на редкость жарким. Краем уха слушая диктора, я раздевалась, намереваясь отправиться под душ. Попутно я не могла отказать себе в удовольствии полюбоваться на свое изображение в большом зеркале, вделанном в дверку платяного шкафа. То, что я там видела, выглядело совсем неплохо. Легко понять мужчин, оборачивающихся мне вслед, когда я иду по улице в достаточно облегающем платье. К сожалению, это бывает реже, чем хотелось бы. В основном согласно требованиям профессии приходится одеваться так, чтобы поменьше бросаться в глаза.
К счастью, мой гонорар, полученный за последнее дело, был настолько весом, что я могла позволить себе устроить небольшой, недели на три-четыре, отпуск. Жара и деньги делают человека ленивым.
Вообще, как я успела заметить, материальное благополучие гибельно сказывается на квалификации сыщика. Возможно, и не только сыщика, просто я говорю о том, что знаю. Хороший счет в банке не служит стимулом для опасной и зачастую грязной работы. А спортивный азарт – стимул хоть и сильный, но, увы, недолговечный.
Когда диктор дошел наконец до криминальных новостей, на мне из одежды оставался только маленький золотой крестик на тонкой тоже золотой цепочке.
– Загадочное и жестокое убийство произошло сегодня ночью в нашем городе, – сообщил диктор с умело сдерживаемым негодованием и горечью в хорошо поставленном голосе, – подробности сообщит наш специальный корреспондент Евгений Соколов.
На экране появилась лунообразная физиономия спецкора, а паузу прервал его взволнованный голос:
– Сегодня ночью, примерно в половине первого, случайными прохожими на пустыре вблизи железнодорожной товарной станции был обнаружен труп девушки. Личность ее пока не установлена.
При этих словах спецкора на экране появилось изображение ночного, но хорошо освещенного пустыря. Собственно говоря, судя по некоторым попавшим в кадр деталям, это был даже не пустырь, а какая-то законсервированная или, как это теперь часто бывает, просто брошенная на уровне нулевого цикла стройка, обнесенная, впрочем, довольно солидным деревянным забором. Одной стороной пустырь примыкал к огромной, глухой, разрисованной, как рекламный щит, стене какого-то пакгауза.
– Некоторые странные детали позволяют подозревать, что убийство совершено либо маньяком, либо неизвестной организацией с политическими или националистическими целями.
Последнюю фразу спецкор произнес, стоя с микрофоном в руке на фоне пакгауза. Камера стала наезжать на столб, вкопанный почти у самой стены. То, что издали выглядело как столб, при ближайшем рассмотрении оказалось крестом. А на еще более крупном плане – распятием.
Девушка была распята на кресте.
Ее руки были привязаны прямо над головой к короткой поперечине так, что она висела на них, доставая слегка подогнутыми в коленях ногами, обутыми в туфли на высоких каблуках, до земли. Светловолосая голова каким-то образом держалась прямо, позволяя увидеть ее мертвое, но, тем не менее, спокойно-красивое лицо с закрытыми глазами. Из одежды на ней были кружевные черные трусики и такой же, видимо это был комплект, бюстгальтер. И то, и другое, уж я-то знаю в этом толк, очень дорогое и красивое. И вся эта картина, несмотря на весь ее ужас, поражала своей ошеломляюще неуместной на этом полупустыре-полупомойке красотой. Особенно хороша была фигура девушки. Таких я не видела даже на конкурсах красоты. Хотя, справедливости ради, следует отметить, что, на мой взгляд, организаторы и жюри подобных конкурсов слишком явно отдают предпочтение чересчур, как бы поосторожнее выразиться, сухощавым девушкам.
