— Что это? — спрашиваю я, протягивая Адаму телефон. Голос звучит неожиданно твёрдо, хотя внутри всё дрожит. Он бросает на экран ленивый взгляд.
— Смс, — отвечает безразлично.
— Я вижу, что смс. “Спасибо за телефон, даже мечтать не могла, что получу его ещё до начала продаж”? — слова вырываются почти шёпотом. Глаза жгут, но слёзы я сдерживаю. — Что это значит?
— Значит, понравился, — Адам пожимает плечами и возвращается к своей тарелке, словно ничего не произошло.
— А мне? — спрашиваю резко. — Чего мне-то не купил? Мой телефон уже три года виснет, аккумулятор не держит. Ты же знаешь, как он меня бесит!
— Ты знаешь, что я тебе даю деньги, — отмахивается он, даже не глядя. — Можешь пойти и купить себе всё, что захочешь.
От этих слов у меня внутри что-то переворачивается. Пойти и купить себе? Разве я когда-нибудь тратила на себя? За последние двадцать лет все деньги уходили на детей, на дом, на его мать, на его отца. Я даже не помню, когда последний раз думала о себе.
— Не мог ты сам мне купить? — спрашиваю я уже тише.
— Ну вот, началось, — тяжело вздыхает он. — Марьям, перестань. Я же для тебя всё делаю. Дом, деньги. Чего тебе не хватает?
— Не хватает, чтобы ты обо мне подумал, — отвечаю я срывающимся голосом. — Хотя бы раз.
Он молчит. И я снова одна с этой пустотой внутри.
Я ставлю тарелки в раковину, когда он вдруг говорит:
— Марьям, мне нужно с тобой поговорить.
— Говори, — отвечаю без особого интереса. Всё равно это будет что-то о работе или его матери.
— Я решил жениться.
Моя рука зависает в воздухе, и тарелка чуть не падает.
— Ч-что? — я поворачиваюсь к нему. Внутри всё будто замерло, даже воздух вокруг кажется тяжёлым.
— Я мужчина, — отвечает он, словно речь идёт о чём-то обыденном. — Мне это дозволено.
— Жениться? Ты собираешься жениться? — повторяю я, не веря своим ушам. — Зачем? У тебя есть я.
— Это моё право, — спокойно объясняет он, как будто говорит о погоде. — Мужчине разрешено иметь до четырёх жён. А я, как видишь, беру всего лишь вторую.
Всего лишь вторую.
— Ты серьёзно? — мой голос звучит хрипло.
— Конечно, — он смотрит на меня, как на упрямого ребёнка, который никак не может понять очевидное. — Я обеспечиваю тебя, детей, всю семью. Всё останется как есть. Твоя жизнь никак не изменится.
— Как это — никак не изменится? — голос срывается, я уже не могу держать эту боль внутри. — Ты приводишь в нашу жизнь другую женщину!
— Она не будет здесь жить, я купил ей квартиру, — отвечает он, явно не понимая, почему я до сих пор спорю.
— И ты думаешь, этого достаточно? — я смотрю на него, пытаясь понять, шутка это или нет. — Ты просто решил, что можешь вот так всё разрушить?
Он встаёт из-за стола, поправляет рукава рубашки, бросает на меня взгляд, полный досады.
— Ничего я не разрушаю. Ты драматизируешь. Всё будет как прежде.
Как прежде? Когда он решает взять вторую жену? Когда всё, что я строила, ломается на моих глазах?
Я с трудом сдерживаю рыдания. Но в голове звучит только одно: всё будет как прежде. Только вот прежде больше не вернёшь.
6:30 утра.
Я открываю глаза. Темно, тихо, но организм, как заводной механизм, поднимает меня с кровати. Я тихо сползаю с края, стараясь не разбудить Адама. Он спит, как обычно, на правом боку, слегка похрапывая.
В ванной я встречаю своё отражение: уставшее лицо, чуть расплывшаяся талия. Руки машинально касаются живота.
— Ну, ещё бы, — шепчу себе. — Сорок два года, трое детей, хозяйство… куда тут не располнеть?
Думаю, если бы чуть подтянуться, можно было бы выглядеть моложе. Морщин почти нет, лицо ещё держится. Но мечтать некогда. Я умываюсь холодной водой, завязываю волосы в вечный пучок и выхожу.
На кухне пахнет заваренным чаем, и я начинаю свой ритуал. Каждый день один и тот же.
Завтрак для всех
Свёкр проснётся ровно в семь и уже за столом попросит свой молочный суп с рисом. Для свекрови — тот же суп, но с сахаром, который я добавлю отдельно, потому что она не любит, когда он варится вместе с молоком.
Адаму нужен омлет. С индейкой. Без соли.
Ахмед, мой старший, просит тосты, хотя я тысячу раз говорила, что это вредно на голодный желудок. Но ему восемнадцать, он взрослый, сам решает.
Алия — фруктовый салат. Ещё бы, у неё же мечта стать дизайнером. “Фигура — лицо женщины”, говорит она.
Иса, младший, каша. Всегда каша. Ему всё равно, лишь бы на завтрак был сахар и телефон в руках.
Готовлю быстро, на автомате, хотя каждое движение — это энергия, которая уходит из меня. За всеми этими хлопотами проходит полтора часа, а я всё ещё даже не пила чай.
Семейный завтрак
— Мам, где ложка? — кричит Ахмед.
— На столе! — отвечаю, перекладывая горячий омлет на тарелку.
— Ты не видишь, что здесь грязно? — это уже свекровь. Она проходит мимо, бросая недовольный взгляд на раковину, где я не успела убрать сковородку.
— Сейчас уберу, мама, — машинально говорю я.
— Где мой салат? — Алия уже на кухне, стоит с телефоном в руках.
— На столе, милая.
Я успеваю поставить чайник, когда Иса появляется на пороге.
— Мама, мне каша остывает. Налей молока.
Молча иду к холодильнику.
Мы все садимся за стол. Я пытаюсь съесть кусочек хлеба с сыром, но он застревает в горле. Ахмед просит чай. Адам протягивает мне пустую чашку.
