1. Глава 1.
Каролина.
— Мам, а папа скоро придет почитать сказку? — Простой вопрос от дочери в который раз заводит меня в тупик.
Чувство вины перед трехлетней красавицей накрывает с головой. Смахиваю пальцем проступившую слезинку. Благо в детской горит только ночник и София, увлеченная яркими картинками сказки про волшебного кролика, не замечает моей слабости.
— Скоро, малыш, — целую зеленоглазую принцессу в лоб, стараясь не разреветься. — Надеюсь очень скоро, — добавляю тише.
Ненавижу эти моменты. Не люблю ей так нагло врать.
Наш ежевечерний ритуал по чтению сказок перед сном подходит к своему завершению. София трет кулачками глазки, прижимает к себе любимого плюшевого пса и просит укрыть одеялом.
Машу рукой возле светильника, чтобы сработал сенсорный датчик. Комната погружается в полумрак. Уличный фонарь мягко подсвечивает желтым лучом противоположную стену детской комнаты, не мешая ребенку уплывать в мир детских грез.
Лежу рядом с Соней несколько минут, наслаждаясь ее размеренным дыханием.
«Когда папа придет в садик?», «А папа знает, что у меня скоро день рождения?», «Почему мой папа так много работает?», «Я хочу к папе в гости» — эти и иные вопросы и утверждения, связанные одной тематикой, вылетают из рта моей дочери уже порядка месяца.
У меня нет четких ответов ни на один из них. Приходится нагло врать, глядя маленькой девочке прямо в глаза. Гореть мне в аду из-за этого. Но иначе я не могу.
Мой язык быстрее отсохнет, чем я признаюсь Соне, что папа не знает о ее существовании. Не представляю, что будет с маленькой девочкой, когда я скажу, что у меня не хватило смелости сказать ее папе о своей беременности ни четыре года назад, ни тем более сейчас.
До сих пор душит злость и обида за то, что Горский вышвырнул меня как щенка из своей жизни, выбрав вместо нас внебрачного сына от любовницы. Даже серьезная болезнь мальчика не является оправданием для такого поступка. Назар мог поговорить со мной, мы могли найти варианты, могли попытаться спасти наш брак, но супруг решил все сам. Выбрал жесточайший вариант из возможных — по-тихому провернул наш развод и просто в один момент поставил меня перед фактом: мы больше не муж и жена, прощай.
Ненавижу его всем сердцем. До сих пор ненавижу. Хотя в некотором роде и благодарна ему. Да-да, я благодарна мужу за боль. Мазохистка, наверное. Но злость и ненависть на бывшего супруга помогла мне удержать спину прямо и не словаться.
Я возжелала доказать всему миру и ему, в том числе, что смогу все сама. Смогу с нуля построить карьеру, смогу зарабатывать, смогу состояться как личность и как женщина.
Заграничные поездки на показы мод сменились на интернет-рекламу косметики. Полеты на фотосессии для модных мировых журналов сменились на съемки для личной страницы-блога.
Несмотря на занятость, я тщательно следила за своей беременностью. Питалась по часам, пила витамины, лежала в стационаре, если того требовали анализы. Я скрывала растущий живот от любопытных глаз. Когда играть в «мешковатую одежку» стало невозможно и живот стал доставать «до носа», я уехала к папе в другой город. Поселилась в его загородном доме и работала из дома. В сети выставляла старые фотосессии, мешая людям разгадать мои тайны. Постепенно занялась ведением кулинарного блога и постоянно пыталась научиться печь красивые торты.
Мне не интересно их есть, меня манит сам процесс раскатывания теста, отлив глазури, формирование финальной формы основного десерта торжества.
Всего десять человек знают о моей дочери: мой отец, его новая жена, мои подруги и воспитатели детского сада. Больше никто. Берегу свою звездочку как зеницу ока. Соня мой лучик света, мое счастье, мой смысл жизни. Дочь — мое спасение и стимул движения вперед и развития.
Выхожу из детской комнаты, осторожно закрываю дверь. Возвращаюсь на кухню, где с остывшим ужином ждет Ира. Она приехала в гости, пока ее муж Михаил в командировке.
— Наконец-то я поем, — споласкивая руки, шепчу я. — Прости, что пришлось так долго ждать. Сонька в последние дни не унимается расспросами про отца. Ей хочется, чтобы он поскорее пришел и почитал ей сказку.
— И что ты ей отвечаешь? — Ира дует в чашку, чтобы остудить горячий чай.
— Ничего, — виновато поживаю плечами. Бросаю в рот одну тарталетку с лососем.
— Зря. Потом будет еще сложнее.
— Да знаю я. Просто не могу…, — вторая тарталетка летит в рот вслед за первой. — Соня меня возненавидит.
— Есть второй вариант, — загадочно шепчет Ира.
— Ни за что, — возражаю указательным пальцем.
— Он все равно узнает, Каролина. Так не проще ли самой признаться? За одно и мечту дочери исполнишь.
— Нет, ни в коем случае. Что мне делать потом, если Горский не поверит в дочь и вновь поставит сына в приоритет? Я не переживу Сониных слез из-за него. Нет, нет, наведаться к Горскому в гости - плохой вариант.
— А врать ребенку, глядя в ее доверчивые глаза, это, по-твоему, хорошо?
— Ир, не начинай, пожалуйста. Мне и так тошно.
— Молчу, молчу.
Вздохнув, начинаю оправдываться перед лучшей подругой. Или перед собой…
— Мне кажется, Назар давно знает. Он всегда всё знал обо мне. Не думаю, что это изменилось за последние годы.
