Лишь знание скрепляет неразлучно.
Бог знает нас, и потому Он – с нами.
Его не зная, мы не с Ним.
Ибн 'Араби. Мекканские откровения
Ибо Господь дает мудрость;
из уст Его – знание и разум.
Скажи мудрости: «Ты сестра моя!»
и разум назови родным твоим.
Притчи 2:6, 7:4
…высший ум представляет собой наивысшую, первичную красоту […] И кто мог бы отрицать эту красоту ума? Конечно не тот, кто имеет полный ум, но только тот, кто обладает лишь некоторой его долей или совсем его лишен…
Плотин. Эннеады, V.8.8
Предлагаемая к рассмотрению тема представляется важной по следующим причинам:
• Широко распространены заблуждения о роли интеллекта в суфизме.
• Важно понять, что часто мы имеем дело не с высшими достижениями традиции, а с ее упрощенными формами, с «народным суфизмом», который имеет лишь отдаленное отношение к изначальному эзотерическому учению – или даже никакого, кроме названия. Но именно упрощенный суфизм, нередко отрицающий роль интеллекта, популярен в силу своей большей доступности.
• Принижение роли разума коррелирует с периодами упадка суфизма.
• Суфизм формируется в конкретной среде. Необходимо отличать местные культурные особенности или предрассудки – такие, как отрицание разума, – от универсальных истин.
• Помимо общеизвестного «суфийского пути любви» существует менее известный, но не менее важный «суфийский путь познания». Или, вернее, это один путь, где познание и любовь – различные взгляды на единую истину, дополняющие друг друга. Суфии говорят о «разуме сердца» и «опьяненной рациональности», не противопоставляя разум чувствам и интуиции, но определяя границы их применения. «Одни опьянены умом, другие – безумием»[1].
• Ответ на вопрос о роли разума имеет практическое значение для тех, кто следует пути.
• Суфизм стремится адаптироваться к той среде, в которой он распространен. Возрастающая значимость разума в современном мире заставляет задуматься о том, какую роль разум должен играть в рамках духовной традиции.
* * *
Постижение, мистический гнозис – главная тема размышлений и всего духовного пути «великого шейха» Ибн 'Араби (1165–1240), к наследию которого мы будем часто обращаться в этой работе. Он является олицетворением суфийского пути познания. Ибн 'Араби оказал большее влияние на учение суфизма, в том числе и на «опьяненный» персидский суфизм, чем какой бы то ни было другой суфийский наставник за всю историю этой традиции. Его считают «великим систематизатором всего того, что рассматривается как подлинная сущность суфизма»[2].
Суфии считают, что интеллект ('акл) ограничен, а книжное знание не может заменить опыт, духовное откровение и постижение сердцем. По их словам, на осле, нагруженном книгами, невозможно въехать во дворец. Подлинного, опытного знания в книгах нет, а разум не в состоянии постичь Бога. Бесплодные умствования только уводят искателя от цели. У обычного человека интеллект обслуживает прежде всего потребности нафса (эго). Джалалиддин Руми в «Маснави» говорит, что «нога у рационалиста – деревянная». О бесполезности книжного знания повествует известная притча того же автора:
Спор грамматика с кормчим
Однажды на корабль грамматик сел ученый,
И кормчего спросил сей муж самовлюбленный:
«Читал ты синтаксис?» – «Нет», – кормчий отвечал.
«Полжизни жил ты зря!» – ученый муж сказал.
Обижен тяжело был кормчий тот достойный,
Но только промолчал и вид хранил спокойный.
Тут ветер налетел, как горы, волны взрыл,
И кормчий бледного грамматика спросил:
«Учился плавать ты?» Тот в трепете великом
Сказал: «Нет, о мудрец совета, добрый ликом».
«Увы, ученый муж! – промолвил мореход.
– Ты зря потратил жизнь: корабль ко дну идет».
(Пер. В. Державина)
Автор выдающегося трактата о любви Ахмад Газали, великие суфийские поэты Фаридаддин Аттар и Абу-ль-Маджд Махмуд Санаи – все они отрицали философский рационализм. В персидской суфийской поэзии постоянно встречается тема противостояния рассудка и любви:
Живущие рассудком —
Лишь стрелки компаса существования;
Любовь знает, что они попросту вращаются
Внутри круга снова и снова.
Хафиз
Вслушаемся в диалог между
рассудком и любовью.
Рассудок говорит:
«Я – острие логического построения».
Любовь отвечает: «Я – меч разрушения».
Рассудок говорит: «Я полагаюсь на доводы».
Любовь отвечает: «До тех пор, пока ты привязан
к доводам, ты останешься ничтожеством».
Рассудок говорит: «Ты не достигнешь цели
без моей поддержки».
Любовь отвечает: «Не исчезнув в моем пламени,
тебе не обрести подлинного бытия».
Дж. Нурбахш. Беседы о суфийском пути[3]
Дискурсивное знание умолкает в присутствии любви, поскольку любовь невыразима:
Когда влюблен, стыжусь всего, что о любви сказал.
Хоть объяснения, слова и проясняют смыслы,
Любовь безмолвная ясней и просветленней.
Как то перо, что по бумаге проносилось,
Но до любви дошло – и тотчас расщепилось
[4].
Джалаладдин Руми
2. Интеллект – привратник сердца
«Интеллект – привратник сердца, тогда как любовь – владыка сердца», – писал Джавад Нурбахш[5]. Роль интеллекта подчиненная, он должен служить сердцу, быть слугой любви. Но это, конечно, не означает, что сердцу слуги вообще не нужны и надо отказываться полностью от знаний, разума или логики. В некоторых обстоятельствах без них решительно невозможно обойтись. По словам Абу Хамида ал-Газали (1058–1111), «сердце (
