Здравствуйте.
Я – Кла́удиа Бени́тес. В течение тридцать трех лет я живу в Колорадо-Спрингс. Благодаря солнечному небу и бодрящему горному воздуху, это место идеально подходит для партии в гольф или экстремального отдыха. Пожалуй, я могу предположить, что родители выбрали город, напоминающий Дикий Запад в девятнадцатом веке, основываясь на представлениях о романтическом и героическом свете из книг.
Могу, но не считаю нужным это делать. Людей, которые меня зачали, язык не повернется назвать «родителями». Моя мать (возможно, ранее прекрасная женщина с темными вьющимися волосами и выточенным знаменитым скульптором лицом) не представляет ныне абсолютно никакой ценности – ее прах давно был развеян над горным озером. Надеюсь, она покоится с миром.
Отец… С самого рождения ненавижу данное слово. При его произношении я всем телом ощущаю дрожь: предчувствую запах выпитого алкоголя, крайне неадекватного поведения и избиения.
Отражение в стеклах шкафа заставляют меня усомниться в родстве с этими людьми. Среднего роста женщина с изумрудными глазами глядит на меня из зеркальной поверхности. Лицо формы перевернутого треугольника, что обрамляют «холодные» темно-каштановые волосы, четко очерченные скулы, невысокий широкий лоб. Аккуратный, игриво вздернутый носик и пухлые губы цвета наливной вишни всегда привлекают внимание противоположного пола. И каково же удивление мужчин, которым удается лечь в постель со страстной брюнеткой (то есть, со мной), когда они замечают глубокий шрам на нежной поверхности кожи бедра.
Зажмуриваю глаза от нахлынувших бурным потоком воспоминаний, вынужденная отложить написание новой главы на ноутбуке. Отрывки прошлого, что я не в силах забыть и вычеркнуть из памяти, забирают самое ценное – мою прежнюю жизнь.
***
Пятнадцать лет назад
– Где эта мелкая сука?! – разъяренный мужской голос раздается по всему помещению однокомнатной квартиры, заставляя меня вздрогнуть и спрятаться под столом у окна. С застывшим в глазах ужасом я наблюдала за дверью спальной комнаты (в которой, к слову, было две потертые кровати – моя и Джошуа, отца). С присущим для него грохотом дверь открывалась, ударяясь о стену, отчего осыпалась потрескавшаяся побелка.
– Вылезай, блять! Иначе я тебя сам достану. – скованная страхом, я не в силах была сдвинуться с места. Впрочем, я и не рискнула бы выбраться из своего укрытия, будь у меня возможность двигаться – у Джошуа в руке был зажат нож, пусть и тупой, что давно перестал резать. Мужчина сильнее тринадцатилетней девочки, верно? Собственно, как и удар предметом в стекло приходился мощнее смеси кварцевого песка, соды и извести. На полу, прямо перед столом, рассыпалось множество осколков.
– Мелкая дрянь! – руки, кожа на которых уже была морщинистая (несмотря на возраст их обладателя – тридцать два года), показывались в моем укрытии, намереваясь меня достать. Взвизгнув от ужаса, я со слезами на глазах начинала брыкаться, отталкивая отца. Но ему удавалось вытащить меня, схватив за лодыжку. От силы, с которой отец протащил меня по полу, я упала на осколки, что врезались мне в кожу.
– Сейчас папочка займется воспитанием мелкой шлюхи! – чуть выше моих глаз я замечала расстегивающуюся ширинку на джинсах, отчего съеживалась, глотая собственные слезы.
Минутами позже я почувствовала навалившуюся мне на спину тяжесть, а затем – как мужчина принимался поднимать подол моего запачканного (и уже порванного, скорее всего) сарафана, пренебрегая снятием колготок – он их порвал. Следующим я чувствовала резкую боль в области между ног, которая не прекращалась с каждым движением мужского органа внутри меня. Я ощущала, как он разрывал меня, не умещаясь. Оттого я не прекращала попыток выбраться, тихо рыдая (потому что отец запрещал плакать, наказывая еще сильнее). Он угрожал расправой его друзей, что работали в полиции. Однажды на моих глазах они насиловали заключенную. У меня не было шанса на спасение.
– Угомонись, сука! – почувствовала жжение в области ягодиц и дернулась, слишком сильно, как оказалось. Член выскользнул из меня и последующий удар, пришедшийся мне в живот, откинул меня в сторону. Резкая боль пронзила все мое бедро. Я ощущала каждое движение острого осколка, что резал уже не кожу – мышцы.
***
Я закрываю глаза ладонями, абстрагируясь от воспоминаний из детства. С момента, как я обрела способность здраво мыслить, я задавалась вопросом: «Почему у других детей не так?» Я искренне им завидовала, играя в одиночестве на площадке у подъезда дома и наблюдая за счастливыми молодыми людьми и плодами их любви.
