Тебя сейчас я мельком наблюдала,
И образ твой мне в душу ангелом проник.
Я никогда так сильно не желала
Остаться в мире хаоса ещё хотя б на миг.
И вот, открыв глаза, я снова их сжимаю,
Надеясь образ твой повторно увидать.
Но что-то сделать это мне не позволяет,
И мне приходится тебя вновь отпускать.
Но я запомнила тебя во всех деталях.
И наяву тебя ищу как в первый раз.
Ищу характер твой, что правда идеален.
И вновь цепляюсь за красу горящих глаз.
И все мерещится твой образ где-то рядом,
Но за руку никак мне не схватить.
Я чувствую давление тем взглядом,
Но на себе его никак не уловить.
И после дня скитаний, яростных попыток,
Когда котёл надежды уж опустошен,
Ты возвращаешься домой, судьбой испытан.
И погружаешься в уже знакомый сон.
Муза
Искать твои глаза среди чужих.
Совсем чужих и не похожих на твои.
Искать твой силуэт среди других…
Тех, что немилы, тех, что не нужны.
На дне сознанья голос вечно слышать.
Твой голос… Я не спутаю ни с чем.
Извечно наблюдать за каждым с крыши
И убегать к вам в мысли вместо всех проблем.
Найдя твой взгляд, ни раз не отпускать.
Смотреть, смотреть, смотреть, смотреть, смотреть.
Слова, улыбку, жесты подмечать.
И, говоря с тобой, от радости робеть.
Взрываться от эмоций лишь внутри.
Глазами говорить и обнимать.
Но в голове опять приказ: "Замри!"…
То есть по-прежнему приветливо молчать.
Сжимать в одной руке другую руку,
Чтоб лишнего не сделать ничего.
Забыть тебя б хотя бы на минуту,
Но этого мне к счастью, не дано.
И волноваться за тебя, желая счастья,
До слез и до душевной хрипоты.
Но, слезы вытерев, с колен суметь подняться
Лишь потому, что так же поступаешь ты.
Я бесчувственный памятник. Статуя я из гранита.
Я блокирую чувства, чтоб боль в себе не принимать.
Я держу в себе слезы. Я так не хочу быть забыта.
Но больнее всего для меня свою жизнь забывать.
Наша память творит с нами жуткие, дикие вещи.
И поэтому я все в глубинах сознанья храню.
И лишь только тогда, когда сон мой мне кажется вещим,
Эти чувства глубинные я из себя достаю.
И в такие моменты я чувствую даже не боль.
Находясь под наркозом, болезни ведь не ощущаешь.
И я чувствую лишь одиноко-горящий огонь,
Он не знает, как быть ему.
Ты же меня понимаешь?
Да ну я-то пойму", – все твердят мне…
Никто не твердит.
Ведь об этом не знает никто. И никто не узнает.
Из моих уст так точно. Единственный выход – стихи.
Ведь бумага одна, кто всегда меня вмиг понимает.
Да, я статуя… Статуя! Не для тебя.
Да, я гипсовый памятник. Но не снаружи, внутри.
И на чувства запрет я поставила лишь для себя.
Но и ты при знакомстве мне в душу, прошу, не смотри.
Дом. Тишина. Покой. Уют. И безопасность
Вновь звук воды. Звук ветра. Шелест трав.
Вновь предо мною то, что всем зовётся тишиною.
Вновь превосходство, на которое нет прав
Ни у кого, кто на земле со мною.
Звенящий звон лазурной тишины,
Последние лучи дневного света…
Такой пейзаж, что каждый, даже вы,
Заговорить способны языком поэта.
Прекрасного у жизни не отнять,
Возможно только позабыть о нем на время.
Но только страннику свой путь не отыскать
Без жизнелюбия и к облаками доверия.
Нам мир сей дан, чтоб чувствовать его,
Не издеваться и не захламлять корыстью.
Я породниться жажду с прелестью всего,
Что помогает примириться с мыслью.
Судья мне – небо. Ветер – мой психолог,
А воды бурные – мне верные друзья.
Земля родная – лучший травматолог.
И каждый день влюбляюсь заново в них я…
Почему мне так больно смотреть на тебя по ночам?
Почему мне так сложно принять то, что я далеко?
Почему я сужу всех людей по твоим лишь глазам?
Почему мне тебя вспоминать до жути так нелегко?
Совершив ты контрольный мне в голову, было бы проще.
А то в сердце метаешь огни, оно уж как решето!
Меня держит твоих глаз безумно великая мощность,
И они не дадут мне спокойную жизнь ни за что.
Знаю, я постоянно твержу о её лишь глазах.
Но, поверьте, ее глаза стоят поэмы и од.
Эти очи даже стоят того, чтоб писали в стихах
