Незадолго до выхода на пенсию я работал на Приполярном Урале с небольшим отрядом. Искали уран. Моей специализацией в институте как раз были поиски и разведка радиоактивных, редких и рассеянных элементов. И после окончания института я устроился геологом в экспедицию, в которой занял свою нишу – сначала геологом, потом начальником отряда. Отряд как раз занимался разбраковкой аэрогамма – спектрометрических аномалий. Мы были вооружены радиометрами и спектрометрами, и поиски урана стояли на первом месте.
Первый сезон этого проекта на Приполярном Урале я пропустил, в то время работал геологом в специализированной экспедиции. Было время написания окончательного отчета, и было объявлено, что наша партия ликвидируется. Все начали искать работу, а меня пригласили в одну экспедицию, которая проводила поиски урана на Приполярном Урале. Я перешел в другую контору, в ней все было знакомо – и люди, и работа. Правда, это было давно. В то время я занимался поиском и разведкой облицовочного камня – мрамора в основном, и кирпичными глинами.
Остаток первого полевого сезона я провел в конторе – занимался дешифрированием аэроснимков. Было очень интересно. Когда я закончил составление геологической карты по этим снимкам, надо было уже начинать паковать рюкзаки к отъезду. Я получил геологическое задание на проверку выявленных в процессе аэросъёмки гамма-аномалий. Этой работой я занимался десять лет, и можно сказать, что съел на них собаку.
Выезд состоялся в конце июня. Я еще думал, что поздновато. Сначала ехали на поезде, потом летели на вертолете, а потом нас ждал вездеход. Когда мы прибыли в полевой лагерь, мне сразу стало ясно, почему выезд состоялся так поздно: – в тайге лежал снег по колено. Температура стояла минусовая днем, и около ноля ночью.
