«Гвозди бы делать из этих людей…»
В. Маяковский
Наступила очередная ночь отдания святого долга Родине, со всеми ее тяготами и лишениями.
– Рыжий! – Тяжелый, с подковками сапог «дедушки», пролетев через всю казарму, попал между лопаток решившего схитрить и притворившегося спящим воина. Все встало на свои места. «Надежда» – глупое слово из детских сказок. Провинившийся со стоном поднялся и шаркающей рысцой двинулся к своему наставнику по этой нелегкой армейской жизни. Тот, вальяжно развалившись, лежал на заправленной кровати и добро по-отечески улыбался.
– Начнем-c! – Полный здорового оптимизма, промолвил «дед».
– Так. Покажи свои бицепсы. У-у-у! Это не дело! Как будем бить врага с такими вот мышцами? Полчаса занятий с 24-х килограммовыми гирями, уменьшило его тревогу за судьбу армии. Затем учитель милостиво разрешил принести чайник чая, из столовой которая находится в полукилометре от казармы. Тут он вспомнил, что чай должно пить с сахаром в прикуску, как его учила в детстве бабушка и обязательно с блюдца. Пришлось сбегать еще раз. После, Рыжий был честно отпущен в кровать. Через пятнадцать минут пробило полночь. Воспитательский зуд не позволил наставнику бездарно терять время на банальный сон. Ученик был ненавязчиво поднят, чтобы принять участие в философском диспуте, правда, по большей части в качестве слушателя. Иногда однозначно отвечая «да» или «нет». Речь шла о том, какие все люди сволочи и как так получается, что они (сволочи) не могут понять тонкую душу «дедушки». Уважение, любовь и взаимопонимание – спасут общество. Поговорив о затмении луны и солнца, перешли на прогнозы урожая в этом году. Старослужащего интересовало буквально все – он был разносторонне развитой личностью. В половине четвертого, выяснив какая икра вкуснее черная или красная, и почему котята такие симпатичные, Рыжий, как не самый заинтересованный слушатель был с позором изгнан в свою кровать. Но минут через десять поднят, чтобы узнать сильно ли он хочет спать. После они произвели влажную уборку вокруг «дедушкиного» cпального места – «Чистота залог здоровья!». И наконец занялись самым главным делом этой увлекательной ночи – написанием письма маме наставника. В двадцать минут шестого исполнив жизненное предназначение и добредя в полудреме до своей кровати, Рыжий был остановлен утверждением, что любое начало имеет свой конец. Оказывается, учитель, когда пишет письмо маме, то на конверте рисует уточку. А без уточки – ну никак нельзя! Уточка удалась на славу – яркая и симпатичная, но до подъема оставалось всего семь минут.
– Ничего не поделаешь! – С огромным сожалением, но с философским терпением воскликнул «дед» и нехотя поплелся отсыпаться в каптерку.
Когда она вошла в салон троллейбуса – затихли разговоры, смягчились нахмуренные лица, горько плачущий ребенок на руках матери, радостно засмеялся. Она была красива не той холодной красотой, с обложек глянцевых и дорогих журналов, а вся светилась откуда-то изнутри. Ее глаза искрились добрым смехом. Красивые, немного пухлые губы смущенно улыбались. Со вкусом подобранная одежда, не скрывала, а подчеркивала ладно скроенную фигуру. У мужчин раскрылись рты. Даже двигатель троллейбуса стал работать тише. Шум города исчез. Сквозь серые, свинцовые тучи начинающегося дождливого дня, вдруг пробился яркий, одинокий солнечный лучик и принялся игриво скакать по лицу незнакомки. Стало понятно откуда черпали вдохновение великие мастера эпохи возрождения. Смеющиеся чадо протянуло ручки к чуду. Она двинулась, нет, проплыла к передней двери на выход.
И вдруг тишину восхищения взорвало.
– Шалава! – С великим возмущением и ощущаемой ненавистью выдохнула благообразная седая старушка, с прямой спиной. Все стало обыденно и серо. Все заспешили на работу и уткнулись в свои модные гаджеты. Ребенок опять захныкал. Полил дождь.
Это было настоящее зимнее, январское утро. Мороз, нет морозище стоял страшенный. Его даже было видно. Вороны на столбах сидели съежившись, боясь каркнуть. Люди на остановке молча кутались в свои шубы и пальто. Автобус как всегда опаздывал. И вдруг… Из морозной дымки медленно, ниоткуда материализовалось видение. Существо в мятых, неопределенного цвета спортивных бриджах и такой же рубашке двигалось по гололеду дороги. Его стеклянные глаза никого и ничего не видели. Оно проплыло мимо замершей остановки. Старые китайские кеды на босу ногу даже не скрипели на снегу. Все затаили дыхание. Явление совершило плавный поворот с небольшим заносом и направилось к водопроводной колонке, стоящей подаль. Затем, со скрипом наклонившись и нажав рычаг, припало к долго не хотевшей идти струе воды. Булькающие звуки пьющего пробирали до дрожи. Через пять минут, с большим трудом оторвавшись от колонки, оно издало внутриутробный, идущий из самых глубин души удовлетворенный рык. Его когда-то голубые глаза, сизый нос, небритые щеки излучали довольствие, счастье и любовь. Посмотрев куда-то поверх голов, оно развернулось и также бесшумно исчезло в морозной дымке.
