Полгода – достаточный срок, чтобы привыкнуть друг к другу. Кирилл нечасто вспоминал своих настоящих родителей, а к папе Сергею и маме Кате привязался практически сразу. За время, проведенное в новой семье, чувство благодарности переросло сначала в привязанность, а потом и в любовь к близким людям. Несмотря на свой юный возраст, он даже намеревался сменить фамилию на Дроздов, когда придет время получать паспорт, поскольку при усыновлении инициалы, данные при рождении, были оставлены без изменений.
Новые родители окружили мальчика настоящей заботой и всем необходимым для мягкой адаптации. И Кирилл оправдал ожидания, рос тихим, скромным ребенком, предпочитающим чтение книг любым другим увлечениям его сверстников. К своим неполным девяти годам он уверенно показывал самостоятельность и покладистость. Так что не было ничего удивительного в том, что ему позволялось самому добираться из школы домой и разогревать еду в отсутствие взрослых, которые большую часть времени проводили на службе.
В тот день Кирилл возвращался с занятий раньше обычного, на радость всех учащихся, в школе отключили свет и всех распустили по домам. На отрезке дороги от автобусной остановки до подъезда, его внимание привлек сосед, выгуливающий собаку, и он подумал, что надо будет попросить у папы Сережи разрешения завести себе питомца, который будет скрашивать его досуг в те дни, когда он не ходит на плавание и в шахматный кружок.
Размышляя о том, какую породу ему больше хочется, он вошел в кабину лифта, поздоровался с мужчиной, вошедшим следом, и нажал кнопку своего этажа. Ни на своем, ни на другом этаже Кирилл из лифта не вышел…
Поиски начались в тот же вечер. Просмотрели камеру видеонаблюдения, установленную у входа в подъезд, на предмет выяснения факта возвращения Кирилла домой. Запись подтвердила данный факт, однако дома его не было. Начался обход жильцов, оказавшийся безрезультатным, за исключением соседа с пятого этажа, того самого, который прогуливался с собакой. Но, кроме как, подтвердить то, что уже показала камера, он больше ничего не мог. Пришлось повторно смотреть пленку уже с целью определения подозрительных лиц, входивших в подъезд. Эта затея никаких результатов также не принесла.
Занялись подготовкой ориентировок и принялись прочесывать близлежащие окрестности, лесные массивы, парки и водоемы. Параллельно проверили сводки о несчастных случаях и дорожно-транспортных происшествиях с участием детей за последние сутки. Однако сведения о подобных эпизодах отсутствовали, что еще больше заставляло волноваться. По всем явным признакам обстоятельства походили на криминал с похищением. Зацепиться было не за что, оставалось ждать и надеяться на лучшее.
Сергей был подавлен и не понимал, кому могли понадобиться проблемы в его лице. Врагов у него не осталось, а недруги на такое не пойдут, кому охота по такой статье отправляться в места не столь отдаленные. Катя плакала, сокрушаясь о том, что только начали жить нормально, Кирилл влился в семью и стал по-настоящему родным и пока единственным ребенком в их совместной жизни с Сергеем – со своими детьми у них не получалось – а тут такое.
Они оба понимали, что в подобных ситуациях шансы на успех крайне малы, но не переставали верить, ведь все плохое они уже пережили, а уже спустя сутки, когда Сергей получил первое послание, им пришлось пересмотреть свою уверенность…
«Действительно ли любая смерть оправдана? В ближайшие несколько дней я помогу тебе разобраться в этом. От правильности твоих поступков зависит дальнейшая судьба Кирилла. А пока, в качестве первого аккорда, прими этот скромный дар…»
В конверте с посланием, обнаруженном в почтовом ящике вечером того же дня, находился небольшой вакуумный пакет с содержимым внутри. Едва завидев его, Сергей уже знал, что там окажется нечто неприятное. Осторожно извлекая находку, он старался не повредить герметичность упаковки, для чего воспользовался пластиковыми кухонными щипцами, да так и застыл, держа пакет на уровне глаз. В него была помещена окровавленная пуговица от школьного пиджака Кирилла. Это могло означать только одно – намерения у похитителя самые серьезные, получить парня живым вряд ли удастся.
От осознания заведомо проигрышного положения опускались руки, мысли в голове Сергея трепетались словно птицы в клетке, предчувствующие беду. Уже в который раз он силился найти ответ на старый вопрос: «Что не так с этим миром?», и так же, как прежде, эти безуспешные потуги ни к чему не приводили. Мысленно представляя, как он поступит с похитителем, когда его найдет, Сергей убеждал себя, что в отдельных случаях насилие может быть оправданным, прекрасно понимая, что этот бег по кругу не остановить, а бороться-то надо. Он ощутил, как в нем разгорается пламя внутренней борьбы с самим собой, со своими инстинктами, пробуждающимся желанием ненавидеть, и не позволил ему набраться силы, твердо решив выпустить на волю потаенного зверя возмездия. Но это будет значительно позже, сейчас эмоции ни к чему – гораздо важнее сохранять ясную голову и холодный рассудок. И Дроздов знал, как этого достичь: секрет был прост – злость надо кормить малыми порциями.
