Я шла по коридору практически вприпрыжку и бережно разглаживала прижатую к груди газету. Широко улыбаясь, здоровалась с коллегами. Наступил момент, которого мы с Томом ждали почти месяц. Наконец его заметка и интервью с подающим надежды доктором напечатаны, и теперь лицо моего без пяти минут мужа красовалось на главной странице местного таблоида.
– Доброе утро, – я радостно помахала газетой старшей медсестре отделения. Она натянула улыбку и бросила взгляд на дверь в кабинет Тома.
– Доброе утро, Райли.
– Смотри, здесь Том, – показала ей первую страницу и жадно ловила реакцию.
– О, напечатали наконец, – отозвалась Мэри и кивнула. – Ты к Тому?
– Ага. Хочу показать ему.
– Зайди попозже, он занят.
Теперь и я бросила взгляд на дверь в кабинет жениха.
– Занят? Чем?
– У него там… доктор Делейни. У них совещание.
– О, ну так это прекрасно! Она тоже должна это увидеть, Том упоминает ее в интервью.
Я понеслась к кабинету, слыша, как Мэри зовет меня по имени, но уже не оборачивалась, потому что у меня были сногсшибательные новости!
Коротко постучала в дверь и, распахнув ее, застыла на пороге. Вот чего я точно не ожидала увидеть, – так это того, как мой мужчина, разложив на столе доктора Делейни и задрав ее халат, будет вколачиваться в нее на бешеной скорости. Я просто потеряла дар речи. Он схватил ее за волосы и, оттянув их назад, заставил задрать голову.
– Кто моя сучка? – прорычал он.
– Я, – ответила она со стоном. – Я твоя сучка.
Что? Какого черта? Это не мой Том. Мой Том нежный, ласковый. Он… не трахается, а занимается любовью.
И я не знаю, что меня поразило больше: тот факт, что он проделывал с ней все то, чего мне не хватало в наших отношениях, или новость о том, что он мне изменил? А еще, кажется, не одна я была в курсе этого.
Я стояла и пялилась на них, как идиотка, и не могла сдвинуться с места. А он все долбился и долбился в нее, словно буквально секунду назад мой бережно выстроенный мир не рухнул.
Я попятилась и тихо прикрыла за собой дверь. Проигнорировала сочувствующий взгляд Мэри, пока плелась на пост медсестры. Оставила на стойке газету и сделала шаг, чтобы уйти, но вернулась.
– Таша, дай, пожалуйста, красный маркер, – попросила севшим голосом, потому что чувствовала себя так, будто меня ударили пыльным мешком по голове. Ступор и шок.
Дежурная медсестра поглядывала на меня с вопросом в глазах, но не озвучила его. Уверена, она тоже была в курсе. Знали все, кроме меня. Если такое случилось с самого утра, то что за вакханалию Том устраивал во время ночных дежурств?
Взяв маркер, сняла зубами крышку и написала прямо поперек лица Тома в газете: “Поздравляю, мудак! Ты облажался”.
– Спасибо, – вернула маркер Таше, которая, бросив взгляд на мое творение, сочувственно покачала головой. – Убедись, пожалуйста, чтобы доктор Арнольд получил эту газету. Мэри! – затем позвала старшую медсестру, когда та проходила мимо. Она замедлилась и сочувственно посмотрела на меня. Я ненавидела этот взгляд. Бедная, бедная Райли, которую всю жизнь кто-то спасает. Даже когда она сама об этом не просит. – Я увольняюсь. Что я должна сделать?
– Для начала подать заявление Тому.
– Этот этап я как раз и хочу пропустить.
– Пойдем, – она взяла меня под руку и повела в сторону сестринской, – сейчас все сделаем.
– Райли, я не понимаю, зачем тебе ехать так далеко, – вещала трубка голосом матери, пока я, пробираясь по узкому серпантину, одновременно пыталась справиться с управлением автомобилем и следить за навигатором. Ах, да, еще и отвечать на реплики требовательной матери. – Если ты до сих пор не пришла в себя после разрыва с Томом, ты вполне могла и дальше жить у нас на ранчо, а не ехать…
Связь прервалась. Уже в четвертый раз с момента, пока я поднималась по этому серпантину. Чертыхнулась и отбросила на пассажирское сиденье телефон, который был зажат между ухом и плечом. Снова сбросила скорость и сверилась с навигатором.
– Кажется, заблудилась, – выдохнула устало.
Стрелка на навигаторе опять крутилась, постоянно меняя направление и показывая север в разных местах.
Поднявшись по серпантину еще немного выше, я остановилась в “кармане” и достала карту. Вытащив из пакета и сунув в рот еще одного желейного червячка, я внимательно смотрела на пометки на карте, водя по ней пальцем с покрытым прозрачным лаком ногтем.
– Так, – пробормотала. – Я свернула тут. Поднялась до следующей развилки. Потом проехала еще пять километров. Налево. Ага. Дальше я… Кажется, тут.
Схватила телефон и попробовала определить свое местонахождение, но антенна показывала только одно деление, так что и старый добрый Гугл тут помочь не смог.
– Черт подери, – выругалась я и, отбросив карту, закинула в рот еще одного червячка. Наклонилась и посмотрела на небо через лобовое стекло. – Скоро стемнеет. Что ж, Элвис, нам надо ехать, иначе мы будем ночевать тут с волками и медведями.
Включив погромче песню Love me tender любимого Пресли, я завела машину и выехала на дорогу, даже не глянув, пуста ли та. Пуста. У меня было такое ощущение, что по этой дороге, кроме меня, вообще никто не ездил.
Спустя пару километров петляния по горной дороге я наконец увидела указатель, который искала: “Особняк Фишера”. Указатель был старый и ржавый, но пока еще на нем можно было рассмотреть буквы. Правда, в фамилии владельца особняка вылетели две буквы, и теперь там красовалась надпись “Особняк Фи…ра”, но особого выбора у меня не было. Или свернуть и полагаться на удачу, что именно в том направлении находится дом моего будущего работодателя, или ночевать с волками. Последняя перспектива мне совсем не понравилась.
