Название этой книги – «Пять лекций о кураторстве» – следует понимать буквально. В марте – апреле 2012 года в московском Институте УНИК мною был прочитан курс «Теория кураторства», который и лег в основу настоящей книги. Впрочем, стоит уточнить: первая лекция этого курса, «Кураторство как нематериальное производство», сложилась несколько ранее. В декабре 2009 года она была прочитана в Центре современного искусства РГГУ в качестве введения в мой авторский курс «Куратор и его контекст. Опыт автореконструкции». Именно тогда я сделал первую попытку дать общее теоретическое определение кураторской практики, которое позднее было представлено мной в УНИКе в более продуманной и уточненной версии. Что же касается второй лекции униковского курса (и, соответственно, второй главы настоящей книги – «Система искусства»), то у нее более давняя история – настолько давняя, что точной даты и места ее первого прочтения вспомнить мне уже не удастся. Предполагаю, что основания к обсуждению феномена художественной системы у меня появились где-то в начале 1990-х годов, то есть к моменту, когда накопился достаточный опыт наблюдения над интернациональной художественной инфраструктурой, чтобы позволить себе первые обобщения. В дальнейшем в течение почти двадцати лет свое понимание феномена системы искусства я многократно излагал на самых разных площадках, изменяя текст выступления в зависимости от перемен как в самой системе, так в моем к ней отношении (а также моего в ней места).
Важно упомянуть и то, что целый ряд идей и концепций, представленных в униковском курсе, были сформулированы мной в различных теоретических текстах, увидевших свет в разные годы в разных изданиях, ссылки на которые я даю в настоящем тексте. Кроме того, многие затронутые в этом курсе сюжеты были мной в этот период (то есть незадолго до его прочтения или же непосредственно после) проговорены в различных интервью, публикация которых к моменту работы над настоящей книгой уже состоялась. Перечитав их в момент работы над книгой, я решил, что найденные в них формулировки удачнее тех, что были предложены мной в аудитории УНИКа. А потому некоторые фрагменты этих интервью я включил в данную книгу. Работа по подготовке текста лекций к печати, став процессом живым и увлекательным, привела к тому, что в некоторых случаях я позволил себе включить в него комментарии к событиям, состоявшимся после апреля 2012 года. Однако вынужден признать, что минувший с марта – апреля 2012 года период привнес в нашу художественную и социальную жизнь много нового. А потому многое из того, что мною говорилось в униковском курсе, сегодня может быть несколько скорректировано или даже опровергнуто. Но так далеко в редактуре текста я решил не заходить: пусть он будет документом некогда состоявшегося события, сохранив верность месту и времени.
Таким образом, настоящая книга – не монография и не сборник исследовательских статей, а текст лекционного курса. И потому она может разочаровать тех, кто ждет от нее академической полноты и теоретической фундаментальности. Я намеренно избегал избыточной информационной и теоретической нагрузки, так как этот курс был рассчитан на аудиторию, для которой кураторская практика находится за пределами интеллектуального и практического опыта. А потому курс ближе к развернутому мастер-классу, чем к академическим лекциям. Настоящий текст хотя и является результатом значительной редактуры, но хранит следы живой речи и страдает неоднократными повторами. Отсюда и его некоторая артистическая необязательность, и многочисленные биографические экскурсы. Я не стал в ходе работы над текстом придавать ему бо́льшую систематичность и строгость, как и не стал включать дополнительную информацию, теоретические конструкции и библиографические ссылки, хотя задним числом и склонен считать, что их отсутствие – явное упущение.
В пользу этого, кстати, говорит и то, что подобный текстовый формат (сохраняющий связь с устной речью) узнает себя в некоторых ключевых идеях настоящей книги. На протяжении всего курса я отстаивал понимание кураторства как живого знания, где теоретическая методология неотторжима от реального опыта, умозрительные представления находят опору в личной памяти, а интеллектуальный конструкт рождается из эмоционального импульса. Сократовская живая диалогическая речь и есть, наверное, оптимальная форма передачи сокровенной сути кураторского опыта, укорененного в стихии лингвистического производства и языковых игр. Поэтому можно сказать, что эта книга создавалась всю мою профессиональную кураторскую жизнь, но была написана только после того, как оказалась проговоренной устно. Впрочем, не исключаю, что выдержанный здесь баланс между верностью исходному устному слову и стандартами книжного письма таков, что текст этот уступает в выразительности моей собственной живой речи, а стилистически он несравненно слабее, что мои рядовые теоретические сочинения.
