Путешествие 1. Сквайззл. Точка координат. Начало пути
Однажды в своих странствиях я попал в странное место, куда можно было добраться только пешком. Туда не летают самолеты и не ходят поезда. Я много слыхал о городах, куда можно долететь лишь на огромных птицах или нырнуть на спине морской черепахи. Но этот город был совсем другим.
Тогда у меня еще не было Мару, и я путешествовал на своих двоих. Мару – мой олень-маруки, и когда-нибудь я обязательно расскажу вам, как его встретил, но сейчас, наверное, все же стоит написать о самом начале моего пути.
Я не соврал, когда сказал, что уже и не помню, откуда именно начался мой путь. Однако этот город стал для меня своеобразной отправной точкой. Местом, которое окончательно превратило меня в странника.
Так вот, я шел тогда налегке и пешком, мои ноги еще не были сбиты километрами дорог; я был свеж, молод и полон сил, а еще меня распирало от юношеской любознательности – мне не терпелось поскорее все увидеть и познать.
Один старик в плаще из вороньих перьев поведал мне, что есть такое место, которого не найдешь на карте, куда не ведут дороги, куда невозможно попасть и откуда невозможно выбраться.
– Как это так – нет на карте? – я отнесся к его словам с понятным недоверием.
– Иди на закат солнца, пока земля не начнет кровоточить, а небо не лопнет, как перезревшая хурма, – он указал своей клюкой с лисьей головой на набалдашнике куда-то вдаль и добавил многозначительным шепотом: – Если ты, конечно, в самом деле готов стать странником.
Во мне взыграла ретивость, и если у меня и имелись какие-то разумные доводы, то их тут же смело. Конечно, я странник! Я ведь уже столько дорог обошел!
Видя мою реакцию, старик лишь усмехнулся, сверкнув острыми, как у крысы, зубами. Из-под лохматых, цвета киновари с солью грязных лохм сверкнули ясные, колкие глаза. Глаза-звезды.
– И что, много историй ты уже можешь рассказать?
Я раскрыл рот, но понял, что мне нечего ему ответить – я был пуст внутри, как корзина.
– Откуда тебе знать, что там есть город? – огрызнулся я, смущенный. – Ты сам-то там был? Не больно-то ты похож на путешественника…
Старик не обиделся на колкость – он только развел руками, словно демонстрируя свои тощие ноги, открывшиеся под полами плаща, и улыбнулся на одну сторону. Голос его шаркал, как подошвы по сухому асфальту:
– Я сам оттуда родом. Как и все мы.
Он растворился в знойных вечерних тенях, что бросали кипарисы на пустынную магистраль, – длинных, подобно пикам стражников, заметивших вора. Солнце было точно белая монетка, прилипшая к такому же выцветшему, как выстиранная голубая простынь, небу.
Что ж, повторюсь, я был молод и не боялся никаких препятствий, да и терять мне тоже было нечего. Все, что у меня тогда было, это я сам да скромный багаж: посох, рюкзак и накидка.
Когда я уже почти выбился из сил – дорога была пустой, монотонной и ровной, а кипарисы давали мучительно мало тени – солнце наконец начало падать к горизонту. По небу разливались нежные краски заката, похожие на разводы персикового и макового мрамора. Облака из лебяжьего пуха потяжелели, как смоченная чернилами вата; снизу их заливали сиреневые тени, а сверху будто припудрили слепящей золотой пылью.
И в то же время, как солнце закатывалось за ровную полоску дороги, вверху, прямо по курсу плотная ткань полыхающего неба треснула и разошлась по шву, являя миру свою изнанку – непроглядно черную бездну.
Хотя нет, она не была непроглядно черной – присмотревшись, я понял, что она переливалась всеми оттенками синего и фиолетового, как богатая палитра аметистовой жеоды, в глубинах которой мерцали далекие огни – точно лампочки на рождественской елке.
И там, в ее сердцевине, тлело свое, бледное в багряной оторочке солнце.
Я обомлел. Зрелище было таким завораживающе красивым, что сердце на миг замерло, а во рту пересохло. Не помню, как я сделал первый шаг, а за ним и второй. Я пошел вперед, ко все растущей дыре в рдяно-шафрановом небе, точно зачарованный. Нет, шли мои ноги, а я сам… сам просто не мог оторвать от нее взгляда.
Когда последние шали заката опали и растаяли над землей, я уже ступил в звездчатую дыру, и передо мной вдруг предстало нечто совершенно невероятное: мрак не был абсолютным, о нет! Я видел внизу, под кудрями дымных облаков цвета черного опала перемигивание огней города и пронзающие ночь шпили башен.
До самых глубин неба, выше облаков, на которых я сейчас стоял, возвышались длинные столбы, на которых, как на маяках, горели фонари – будто это была дорога, безошибочно ведущая вниз.
Сквайззл – так назывался этот город, незримая точка начала координат; город городов. Я думал, что раз над городом простерлась ночь, то все спят, но на улицах неожиданно кипела жизнь: люди ходили по магазинам и в кафе, все здания были унизаны неоновыми вывесками и гирляндами, точно низками драгоценных камней. Разноцветные огни лились на меня со всех сторон, делая ночь яркой и слепящей.
Я прошелся по улицам, рассматривая все с открытым от изумления ртом – как я, должно быть, смешно выглядел! Но никто надо мной не смеялся. Я мог бы сказать, что все были радушны и добры, но, скорее, просто никому не было до меня дела.